Только оставшись одна, донья Маня вдруг поняла, как сильно она утомилась. Она присела на камень, достала из рюкзака салфетку-самобранку, поплевала на нее и обтерла лицо от пыли. Заодно и глаза промокнула – так, на всякий случай. Затем убрала мяч-кладенец в авоську (его ведь надо было вернуть Псевдонимову) и устало поплелась за пригорок, где был оставлен на привязи рыцарский конь.

– Соскучился, Федотушка? Сейчас тронемся в обратный путь. Обратно-то легче будет, обратно без хозяина поедем, налегке. Обратно всегда легче ехать.

После вынужденного молчания ей нравилось говорить. Она уже принялась отвязывать коня, когда вдруг услышала доносившиеся из-за пригорка знакомые звуки – стучали друг о друга летние доспехи, и пыхтел, как цирковой слоненок, барон Николай.

Донья Маня в изумлении обернулась.

– Ты чего? Что-то забыл?

Рыцарь помотал головой – он сбил дыхание и не мог выговорить ни слова, только присел на камень и вытер лоб рукавом.

– А как же кубок? – все больше беспокоилась за него донья Маня, – Беги скорее, догоняй! Они же сейчас улетят! Как же...

Рыцарь махнул рукой.

– А ну его, – с выстраданным отвращением, наконец, сказал он. – Расхотелось что-то. Похоже, я в футбол наигрался на всю жизнь.

В этот момент летучий эскорт с сиреной и мигалками (все это прилагалось к обезьянам) взмыл в небо, распугав стаи полиэтиленовых мешков, и быстро исчез из виду. Оруженоска проводила его тревожным взглядом, а рыцарь только слегка глаз скосил.

– Но кубок... – совсем растеряно пробормотала донья Маня, не понимая, как это все могло произойти.

– Все, о футболе больше не слова, – перебил ее рыцарь. – У меня другое предложение.

Он вытащил из кармана давешнюю колоду карт, подмигнул с хитринкой и принялся раскладывать карты рубашками кверху. И вдруг оруженоска к изумлению своему увидела, как из ничего не значащих узорчатых линий, пятен, закорючек и значков, изображенных на рубашках, сложилась цельная географическая карта – дороги, горы, реки, болотца, Драконья пустыня, город Анахронезм, краешек Айвозовского моря, кусочек города Допотопска. Оруженоска поглядела на своего рыцаря с некоторым даже восхищением.

– Вот тут сейчас мы находимся, – барон Николай ткнул пальцем в нижний левый угол пасьянса, – а вот – Айвазовское море. Совсем рядом. Верхом мы часа за три-четыре туда доберемся.

Он еще чего-то хотел добавить, пояснить, но доньи Мане не нужны были ни добавки, ни пояснения, она еще раз взглянула на карты, на рыцаря – и молча упала в обморок. И это был самый приятный обморок в ее жизни.

Обычно в сказке все происходит так, как бывает в жизни. Но иногда в сказке случается так, как и должно быть в сказке. И вот именно такое сказочное стечение обстоятельств переживали сейчас наши герои барон Николай и донья Маня. Они лежали на пустынном песчаном пляже спинами вверх, их нежно жгло розовое курортное солнце, пятки бодали соленые морские барашки. Барона Николая, правда, такая идиллия несколько настораживала, он периодически вскакивал и тряс донью Маню за плечи – ему то и дело мерещилось, что она снова в обмороке.

– Послушай, – спросил он, очередной раз растормошив оруженоску. – Все вертится и вертится у меня в голове фраза: «Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй». Откуда это, не знаешь?

– Не помню, – ответила оруженоска. – Наверное, из жизни.

– Но только не из нашей, – барон Николай перевернулся на спину, подставил солнцу свой живот, а глаза прикрыл бело-фиолетовым футбольным шарфиком.

Вообще-то он терпеть не мог загорать, валяться на песке и купаться: в теплой соленой воде он ощущал себя чем-то вроде пельменя. Вообще-то он с удовольствием предпочел бы вместо всего этого полежать в горячей ванне или посмотреть чудо-ящик. Но странное дело: сейчас рыцарь думал в первую очередь не о том, чего хочется ему, а о том, как бы сделать приятное своей оруженоске. Такое нарушение субординации случилось с ним впервые в жизни, и он вдруг ощутил, что простое человеческое счастье, которое сейчас испытывает донья Маня, лежа не прибрежном песке, – это и его счастье тоже.

– Ну что, – спросил барон Николай, вспомнив о Камне Желания. – Сбылось твое желание?

– Нет, – радостно вздыхая, ответила донья Маня, – не сбылось.

– Как? – удивился рыцарь. – А разве ты не это загадывала? – и он большим пальцем обвел пляжный пейзаж, будто небрежно вырезал из рамы кусок холста.

– Нет, я другое загадывала: чтобы тебя приняли в команду, хотя бы временно, и чтобы ты поучаствовал в матче.

– Глупости какие, – смутился барон Николай. – Хотя, честно сказать... я загадывал то же самое.

– Значит, и у тебя не сбылось? – донья Маня вздохнула еще радостнее. – Чудеса... Какое это счастье, что не все наши желания сбываются.

– Ну... может, мы просто что-то напутали с этим Столбом Желания? Может, у него какое-нибудь другое предназначение...

Барон Николай порылся в своих небрежно сложенных доспехах и выудил из кармана небольшой бумажный листок салатного цвета.

– Что это? – спросила донья Маня. – Счастливый билет?

– «Телемахи» подарили, – похвастался рыцарь, – в благодарность. Это зеленая карточка – бесплатный пропуск на все матчи с их участием. Между прочим, на две персоны.

– Да что ты! – оруженоска всплеснула руками. – Повезло.

Но рыцарь недовольно хмыкнул.

– Ага, повезло. Особенно, если учесть, что я в жизни на стадионе не был, да и не собираюсь. Я ж – ты знаешь – только у чудо-ящика болею, а так... – Он махнул рукой, досадливо плюнул на пропуск и прилепил его к своему носу – от загара. – Лучше б они мне талоны на овес подарили, балбесы.

– Не переживай, – со спокойной строгостью сказала оруженоска. – Расслабься и получай удовольствие. О завтрашнем дне мы подумаем завтра.

Барон Николай полчаса лежал молча. Но когда он снова начал говорить, донья Маня поняла, что все это время он думал исключительно о завтрашнем дне.

– Как же я могу не думать! – сказал он. – Я не могу не думать. Солнце, воздух и вода – это здорово, но на что мы будем жить, когда вернемся? Опять халтурить да собирать пустые бутылки из-под джиннов?

– Я чего-то не пойму, – поделилась своими подозрениями оруженоска, – ты, что ли, надеялся, что не вернешься?

– Надеялся – это уж слишком, – замялся барон Николай, – но такую возможность я где-то как-то допускал. Сугубо гипотетически. И надо отметить, что это допущение придавало мне бодрости и улучшало настроение... А теперь...