— Ты учти, — услышала Катя повариху, стоявшую перед стройным деревцем, — если на следующий год не позаботишься принести богатый урожай, я слышала, хозяева тебя спилить хотят. Так что теперь только от тебя все зависит. И нечего в истерику впадать. Сама знаешь, что виновата. Я за тобой не первый год наблюдаю. Ты три года подряд ленишься, думаешь, если с горсть вишен на тебе вырастет, так за это тебя держать станут? Нет, голубушка, другое дерево на твое место посадят, не чета тебе. Какое? Да хотя бы черешню! Ах, не нравится. А почему нет? Черешня работяга, без капризов, из года в год все больше и больше ягод приносит, хоть холод, хоть жара, у нее все четко! На нее положиться можно, а ты что… Что-что? Исправишься, говоришь? Только хмель с забора на тебя лезет, душит тебя? Ну, недосмотрели, хмель мы пересадим. Но плоды ты уже следующим летом дай. Вот уж не знаю как, а только дай. Подкормить тебя подкормят, за этим я прослежу. Но если ягод на варенье не хватит, спилят, так и знай!

Так тетя Паша ушла в глубь сада, но Катя за ней уже не пошла. Хватит с нее тайн здешних обитателей. Пусть себе Лора таскает какие-то кули, а чудаковатая тетя Паша дружит с деревьями и кошками, а с Кати довольно. Она и так продрогла уже до такой степени, что не сомневалась — стоит ей отогреться, как она немедленно заснет.

И вернувшись к себе в кроватку, девушка свернулась под одеялом калачиком и действительно мгновеннно заснула.

Утром вместе с хозяевами поместья Катя отправилась в храм на воскресную службу. Ваня тоже приехал, и так как в машину с хозяевами сели еще двое слуг, Катя поехала на машине вместе с начальником охраны. Она сознавала, что это вызовет новую волну сплетен среди селян, и оказалась права. Еще на парковке возле храма на их пару все стали обращать внимание. Катя видела, как люди то и дело поглядывают на них, кто-то просто насмешливо, а кто-то и осуждающе. И когда они пошли к храму, обстановка еще больше накалилась. Тут в них разве что пальцами не тыкали, а все прочее было. И взгляды, и пересуды, и смешки.

Впрочем, служба уже начиналась, так что на разговоры у прихожан особенно много времени не было. Служили два человека — отец Андрей и какой-то молоденький юноша, дьячок. Катя, хотя и была далека от того, чтобы называться человеком воцерковленным, невольно прониклась красотой здешней службы. Отцу Андрею удалось сколотить неплохой церковный хор из наиболее одаренной по музыкальной части местной молодежи. И, таким образом, по воскресным и праздничным дням жители Дубочков получили возможность слушать очень приличную церковную музыку, что, конечно, было приятным дополнением к церковной службе.

Пока все прихожане дружно молились, Катюша тоже пыталась настроиться на благочестивый лад. Но у нее это плохо получалось. Мысли разбегались в разные стороны, она чувствовала, как ее попеременно окатывает то жар, то холод. И она никак не могла сосредоточиться даже на самой простой молитве. В конце концов она подошла к матушке Анне и попросила у той молитвенник. Женщина неодобрительно поджала губы и процедила:

— Во время службы по храму ходить не рекомендуется. А разговоры во время службы ведут ко многим скорбям.

Но книжечку все-таки выдала. Теперь дела у Кати пошли лучше. По крайней мере, она могла молиться, хотя и понимала, что частенько не попадает в лад с остальными прихожанами, для многих из которых служба была делом привычным, и они лишь изредка подглядывали слова молитв, а по большей части молились по памяти.

Катя также заметила, что, когда вынесли Святые Дары, к ним немедленно выстроилась длинная очередь из причащающихся. На какой-то момент у Кати мелькнула в голове мысль тоже встать в эту очередь. В ее ситуации ей бы не помешала любая помощь и поддержка, тем более, как говорят, такая действенная духовная помощь. Но ведь к причастию полагается идти после исповеди? Да, точно, исповедь необходима. Ну а к исповеди полагается идти, уже обдумав свои грехи и раскаявшись в них. А для того чтобы раскаяние было достаточно глубоким для получения прощения и отпущения, следует войти в соответствующее душевное состояние, помолиться, попоститься и все такое прочее, чего Катя, разумеется, ни вчера, ни сегодня не сделала.

Василий Петрович и Алена завтракать не стали. Только выпили немножко родниковой воды. Они подошли к причастию одними из первых. А вот Кате сегодня утром был предложен завтрак, который она весь целиком и съела. Так что к причастию она идти не рискнула. И Ваня тоже не пошел. И это, похоже, тоже было замечено и отмечено окружающими.

После службы отец Андрей обычно произносил проповедь. Не стал исключением и сегодняшний день. В ожидании напутственного наставления своего священника люди подобрались к нему поближе. И молодой священник начал. Сегодня он выбрал рассказ про царя Давида и его молодую возлюбленную Вирсавию. Будучи замужней женщиной, она приглянулась престарелому жизнелюбу, каким был этот ветхозаветный царь, да еще приглянулась настолько, что ни есть, ни пить, ни жить без своей золотовласой красавицы царь больше не мог. Он полюбил Вирсавию и, несмотря на наличие у него большого количества других жен и официальных наложниц, желал ее одну, хоть ты тресни.

Ситуация осложнялась еще и тем, что муж Вирсавии был не каким-то там простым человеком, с которым можно было бы и договориться по-простому, а самым главным и особо приближенным военачальником самого царя Давида. Генералом, неоднократно и победоносно возглавлявшим военные походы израильтян и добывавшим царю Давиду в бою и славу, и богатства, и земли. И как же быть? Наверное, царь Давид долго мучился и так и сяк пытался подойти с предложением к своему приближенному, но тот намеков понимать не желал и жену свою красавицу в подарок царю презентовать не хотел. И в конце концов царь Давид был вынужден отправить строптивого военачальника в такое жаркое пекло, откуда тот сто процентов бы назад не вернулся. Тот и не вернулся. И его вдова в тот же день из дома своего мужа благополучно переселилась в дворцовые покои.

Что сказал народ? Народ, как обычно, безмолвствовал. Но вот Бог простить такой поступок даже своему любимцу не захотел. И первенец Вирсавии, родившийся у нее от царя Давида, умер, не прожив и нескольких дней.

— Несчастный ребенок расплатился за грех, который когда-то совершил его отец. Помните всегда о том, что грехи отцов падут на головы детей. Но нет такого греха, который нельзя было бы искупить очистительной жертвой нашего Спасителя.

Такими словами закончил священник свою речь. И если Катя не вполне поняла, к чему отец Андрей завел вдруг речь про царя Давида и Вирсавию, то остальные прихожане осведомлены на сей счет были явно лучше. Катя еще во время речи священника заметила, что многие поглядывают в их с Ваней сторону. Люди явно считали, что имеет место прямая аналогия. Давид — это Ваня. Несчастный муж, изничтоженный великими мира сего, — это Гаврила. Ну а роль Вирсавии, стало быть, выпала Катерине. Вот только с чего священник решил, что между ней и Ваней что-то есть? Кате это было вдвойне неприятно, потому что самой-то ей нравился не Ваня, а совсем-совсем другой человек.

Однако Ваня из слов священника и взглядов остальных какие-то выводы для себя лично сделал, потому что после службы он не предложил Кате подвезти ее и даже вовсе не подошел к ней. Просто сел в свою машину и уехал. Катя растерянно потопталась, не зная, что ей предпринять. Но так как еще утром Василий Петрович предложил ей отвезти ее к мужу, а она отделалась обещанием отправиться к Гавриле после службы, то теперь ей приходилось держать слово.