Чем меньше оставалось до назначенного эмами часа, тем медленнее тянулось время. В семь вечера оно окончательно остановилось. Лера прогуливалась по коридору мимо кабинета Даркуса, куда ей велено было подойти к половине восьмого, и смотрела на овальные часы на противоположной стене. Секундная стрелка просто издевалась над Валерией — двигалась настолько нехотя и лениво, что казалось, еще чуть-чуть — и начнет вращаться в противоположную сторону.

В пятнадцать минут восьмого дверь кабинета открылась:

— Айлита, зайдите, — послышался голос декана.

Какое счастье, что хоть что-то начало происходить. Мерить шагами коридор еще четверть часа Валерия бы не выдержала.

— Хорошо, что вы подошли пораньше, — сказал Даркус, когда Лера оказалась внутри, — уже пора отправляться на встречу. К сожалению, эмы не согласились побеседовать с вами на нейтральной территории, скажем, в моем кабинете, а пригласили к себе.

Ну, для кого-то, может, и «к сожалению», а для Валерии — «к счастью». Чем монстровая лучше, чем резиденция экстрасенсов-перемещателей?

— Я вас провожу, — вызвался декан.

— Не надо, — отчаянно замотала головой Лера. — Просто расскажите, куда идти.

— Почему вы так избегаете моей компании? — с иронией поинтересовался Даркус.

— Опыт последних дней подсказывает: чем дальше от вас, тем безопаснее для моего здоровья, — не стала подбирать слова для ответной реплики Лера.

— И все-таки провожу, — не обиделся на дерзость декан. — Идемте. Одна вы заблудитесь. Кабинеты эмов расположены в подземной части здания. Наши экстрасенсы-менталисты не любят солнечный свет.

Когда Лера в сопровождении Даркуса опустилась на минус седьмой этаж в резиденцию эмов, поняла, что они не только солнечный, а и вообще никакой свет не любят. Коридоры, по которым приходилось передвигаться, были освещены только синими люминесцентными полосками, расположенными на стыке стен и пола. Глаза постепенно привыкли к темноте, но все равно не замечали каких-либо деталей, и Лера поняла: одна бы она ни за что не нашла дорогу в нужный кабинет и, что самое главное, без сопровождения Даркуса выйти из запутанного лабиринта мрачных коридоров тоже не сможет.

— Не догадывалась, что здание клиники имеет такую разветвленную подземную структуру.

— Это все владения эмов, — объяснил Даркус. — Им для работы нужен простор.

— Простор-то понятно, но как-то у них тут мрачновато.

— Полная темнота — еще одно условие, необходимое эмам. В темноте они лучше видят. Им необходимо улавливать картинки из других параллельных миров. Понятно, что созерцание предметов нашего мира только бы отвлекало их.

— В кабинете, куда меня пригласили, тоже будет полная темнота?

— Да.

— Я даже не увижу собеседников?

— Не увидите. Но не беспокойтесь, — сказал Даркус мягко, — я побуду с вами, чтобы уменьшить дискомфорт от непривычной обстановки.

— Не надо со мной «побыть», — тут же возмутилась Лера. — Не буду я никакого дискомфорта испытывать.

Это, конечно, была бравада. Валерии уже становилось жутковато, а уж что она будет испытывать, оставшись один на один со странными любителями простора и темноты, можно было только догадываться. Но показывать слабинку Даркусу Лера не собиралась.

— И все-таки лучше мне пойти с вами, — возразил декан. — Помните, я рассказывал, что эмы не большие любители общаться. Настоящие аутисты. Не всегда выражают свои мысли понятно. Кроме того, не станут повторять дважды. Их бесполезно переспрашивать. Если мы оба услышим информацию, которую они соблаговолят сообщить, будет больше шансов ее понять и расшифровать.

Не нравилось Лере, что Даркус сегодня такой добрый. Сама любезность. Прям вот изо всех сил старается угодить. Практика показывала, что, как только монстр становился белым и пушистым, для Валерии это ничем хорошим не заканчивалось.

— Профессор Даркус, что вы хотите взамен за вашу помощь? — напрямую спросила Лера. — Или готовите для меня очередную подставу?

Слова прозвучали резко. Валерия надеялась, что хоть немного задела декана. Жаль, выражения лица в такой темноте видно не было. Возможно, удалось бы прочитать истинные намерения провожатого.

— Никакой подставы. Просто вижу, что разговор с эмами важен для вас, и искренне хочу помочь…

— Безвозмездно? Не смешите, — перебила Лера.

Она начала злиться. Неожиданно пришло понимание, что опять оказалась в ловушке. Даркус снова обманул, развел, как ребенка. Может, и эмов здесь никаких нет. Сейчас столкнет Валерию в какую-нибудь заброшенную шахту лифта ради очередного эксперимента, и поминай как звали.

— Нет, не безвозмездно. — Голос декана прозвучал над самым ухом. — Вы знаете, какую плату я от вас жду…

Лера почувствовала, что Даркус подошел вплотную и преградил путь. По его прерывистому дыханию несложно было догадаться, что ей удалось-таки его разозлить.

— Илдред? — тихо спросила Лера, сделав шаг назад.

— Илдред, — подтвердил Даркус, надвинувшись на Валерию.

Дальше отступать было некуда. Спина уперлась в стену, а предплечья обожгли горячие ладони, прижавшие к твердой поверхности еще сильнее.

— Хорошо, — неожиданно для самой себя прошипела Лера. Передернула плечами и вынырнула из-под руки Даркуса. — Что бы вы там ни придумали, я соглашусь на еще один ваш эксперимент. Но сначала эмы.

Господи, и как эти слова слетели с ее губ? Наверное, потом Валерия сто раз пожалеет. Но в ту минуту она купилась на эту удивительную трогательную любовь большого сильного мужчины к беззащитному крохе. А возможно, вылечить малыша любой ценой постепенно становилось и Лериной навязчивой идеей?

Пару минут Валерия и Даркус передвигались молча. Но, миновав очередной поворот, декан произнес:

— Мы на месте.

Ухватил Леру за руку и сделал два быстрых шага вправо. После чего полоски, хоть как-то освещавшие темноту, растворились, и кромешная мгла укутала с головой.

— Здравствуйте, — поприветствовала Валерия, догадавшись, что те, к кому она так долго рвалась, где-то рядом и слышат ее.

— Эмы этого не любят, — шепнул Даркус. — Сразу переходите к делу.

— Хотелось бы узнать… э… не могли бы вы рассказать, пожалуйста, почему я упала?

— Воздействие трех полей, — тихий потусторонний безэмоциональный голос, казалось, доносился издалека. Как будто говоривший находился за тысячи километров. Но конец фразы уже исходил от источника, расположенного в паре сантиметров от уха. Лера бы не смогла определить, принадлежит голос женщине или мужчине, ребенку или старику. Жуткое ощущение.

Однако отдаваться во власть чувств Валерия себе позволить не могла. Нужно было сосредоточить силы на попытках уловить смысл.

— Первое поле — глубокая связь с детства, глубокая рана, — снизошел до объяснений голос. — Второе поле, сильное поле — глубокая недавняя связь. Третье поле — его больше нет.