— Алиса не от меня беременна. Так что заново уже не получится, — торопливо сказал я и завел машину. — Слушай… спасибо, что рассказала мне все это. Мне нужно срочно ехать.

Еще раз извинившись, девушка вышла из тачки а я, со свистом вылетел с парковки и поехал в банк.

Кажется, сегодня я поставлю крест на службе.

Как попало, припарковав машину, влетел в банк, бегом взобрался по ступенькам на второй этаж и решительно пошагал к кабинету Зверева.

― Туда нельзя! ― только и успела крикнуть его секретарша, как дверь в его кабинет была распахнута.

Картина маслом: Зверев, вытянув лицо, смотрит на меня во все глаза, а на овальном деревянном столе сидит… Маша.

Удивлена она не меньше. Увидев меня, сразу спрыгнула со стола, одернула юбку, поправила красную блузку.

― Темыч? ― вскинул брови Зверев. ― Вот так сюрприз!

— Александр Андреевич, я предупреждала, но… — залепетала в дверях секретарша.

Зверев выставил ладонь и одобрительно кивнул.

— Все в порядке. Ему можно и без предупреждения.

Как только дверь в кабинет закрылась, я направился к нему.

Зверев встал с кожаного кресла, поправил галстук и растянул на лице приветственную улыбку.

— Ну, наконец-то, приехал! — воскликнул он и раскинул руки в стороны.

Да вот только я не обниматься к нему приехал, а морду начистить.

Что и сделал, стоило только приблизиться.

С размаху двинул по холеной роже, и тот даже не успел опомниться, как я уже схватил его за горло и, усадив на его директорское кресло, прошипел в лицо:

— Ну что, тварь, давай, выкладывай, как разводил меня с женой, как хотел обуть на квартиру.

― Ты чего, Тем? ― округлил он глаза, прижал пальцы к окровавленному носу. — Какой развод? О чем ты, дружище?

Я кивнул на Машу, которая беззвучно пятилась к двери.

― Ты ж эту курицу неспроста тогда к себе притащил, так? Хотел свести меня с ней, а сам занять место рядом с Алисой?

— Что за чушь? — нервно посмеялся Зверев и, вжав подбородок, взглянул на окровавленную белую рубашку.

Я заметил, как Маша потянулась к дверной ручке.

— Стой! — крикнул я и кивнул на стул. — Села! Быстро!

Маша стремительно подбежала к стулу и покорно прижала к нему свою задницу.

Я поднял Зверева за воротник рубашки, рывком усадил на стул напротив нее и усердно вжал ладони в его плечи.

— Значит, колечки и шубки, я тебе дарил, да? — прищурился я, глядя на побелевшую Машу.

— Не понимаю, о чем ты? — промурлыкала она, невинно хлопая глазками.

— А я о том спектакле, который ты устроила в раздевалке, зная, что там сидит моя жена!

Она потупила взгляд, исподлобья посмотрела на Зверева. Его лица я не видел, но точно заметил, как он помотал головой.

С трудом подавив порыв перевернуть стол, отошел от него и, меряя шагами кабинет, загибал пальцы, раскладывая по полочкам все, что знал со слов Юли.

И про звонки моей бывшей жене, и про фальшивую беременность.

Маша сидела красная, как блузка, глаза в стол. Зверев молча слушал, иногда приподнимал бровь, качал головой — явно поражаясь моей осведомленности. Утирал рукавом пиджака распухший нос, а как только я закончил, выдал:

— Алиса от тебя так и так бы ушла, как видишь. — Он откинулся на спинку стула и поднял на меня взгляд. — Я до-о-лго не вмешивался в вашу семью. Наблюдал, как Алиска ждет тебя из командировок со своими пирожками, как носится в клинику моей сестры, сдавая анализы. Детей хотела родить от тебя, — усмехнулся он. — А ты появляешься дома на неделю и снова уматываешь на три месяца.

— А это не твое собачье дело! — закипел я, сжав руки в кулаки.

— Ты правда считаешь, что она была счастлива с тобой? — прикрикнул он и кивнул Маше на дверь. — Оставь нас!

Маша выскочила из кабинета как из горящего здания. Зверев, отодвинув стул, встал передо мной и, глядя прямо в глаза, заявил:

— Белкина давно мне нравилась. У нее душа есть, понимаешь, душа-а-а! — протянул он, стуча по грудной клетке.

Опустив голову, усмехнулся чему-то своему, сунул руки в карманы брюк.

— Вспомнить только, как она поддерживала, когда меня Полька бросила. Да хоть посреди ночи к ней заявись — впустит, выслушает, даст совет. — Он резко вздернул подбородок, с вызовом уставившись на меня. — А может, я бы тоже не отказался от такой жены. Домашней, уютной, добр…

— А как же твои слова «жить с одной женщиной — скука смертная?» — припомнил я.

— А что ты хотел? — развел он руками. — Чтобы я тебе прямым текстом сказал, что хочу такую, как Белкина? — Он устало вздохнул, провел рукой щеке. — Понимаешь, она же не была с тобой счастлива. Все время одна, в четырех стенах. Вот ты сам как считаешь, разве Алиса не заслуживала нормальной семьи? Заслуживала. И, видимо, сама это в один момент поняла. Не зря же пока ты был в командировках, спелась с этим Кириллом, — посмеялся он. — И знаешь, я бы за нее поборолся, если б она не ждала от него ребенка. Ну, а ты… Короче, если ты долбаный вояка в душе, так и воевал бы себе на здоровье, зачем ее-то держал ряд…

И в этот момент его нос отхватил еще один удар.

Зверев, уронив стул, попятился к стене, пока не уперся в нее лопатками.

— Охрана! — крикнул он на весь кабинет и, глубоко дыша, зазаикался.

— Ты кулаки-то свои п-придержи. В мирное время попал, ку-ку! — пощелкал он пальцами.

— Это ты — ходячий пиджак, будешь мне говорить, что я долбаный вояка? — процедил сквозь зубы я, надвигаясь на него со сжатыми кулаками. — Да такие, как ты, только из википедии знают слово контузия, и даже не представляют, что такое выковыривать осколки из тела. — Приблизившись вплотную, обвел брезгливым взглядом его модный пиджак. — Для тебя слово магазин — это помещение, в котором продаются брендовые шмотки. Для меня — часть оружия из которой подаются патроны при стрельбе. Чувствуешь разницу?

Я только успел схватить его за полы пиджака, как Зверев завопил:

— Охрана!

И в этот момент в кабинет влетели два охранника. Скрутить меня им не удалось: одному съездил по роже, когда тот схватил за руку, второму, кажется, сломал ребра, когда попытался обхватить меня сзади.

Сам не знаю, как Звереву в этой потасовке удалось трусливо вынырнуть из кабинета, но когда я выходил, видел его уже в конце коридора.

— Я тебя по судам затаскаю! Здесь везде камеры! Все зафиксировано! — выкрикивал он.

Меня разрывало на части всю дорогу до дома.