– Ни за что.

– Жаль. Принуждать не в мой правил. Свободна. Собирайтесь. Вы ехать со мной, в мой частный дом.

– Это еще зачем? - поинтересовался Вова, разминая ушибленную поясницу.

– Чтоб быть все время на мой вид, то есть…

– У тебя на виду, - уточнил Мокрый. - Думаешь, мы свалим, так и не поглядев, что там в Кремле?

– Я не знай, - ответил стрекозел, - но вы есть уголовный элемент. Вам, как это говорится, доверяй, но проверяй. Отшень остроумный русский поговорка. Вас надо проверяй постоянно. И никогда не доверяй.

– Козел - он и есть козел, - еле слышно проговорил Вова.

– Что ты есть сказать?! - резко обернулся к нему лемониец.

– Ничего.

– Думать, что говорить - дольше жить. Понимай?

– Понимай, - фыркнул Вова, которому Мокрый подал знак - молчи. - Но у нас еще дела есть. Деньги забрать надо.

– Сто тысяч? - уточнил Крылатый.

– И сто тысяч тоже. Но главное - наши деньги. Со скока.

– Соскока? Что это есть за деньги? Какой система?

– Наши рубли, - уточнил Мокрый. - Прикид ты нам будешь покупать? Волыны, снаряжение?

– Снаряжение есть закупать я. Да. Не есть волноваться. Не есть проблема.

– Но мы все равно должны себе брать кое-что. И денежки за чертежи на наши счета переведешь. Чтобы на скок мы шли уверенные - Крылатый нас не кинет.

– Я вас покупать. Но никакой счет. Деньги отдавать наличный. Привозить сюда. Потом вы ехать со мной. Показывать чертеж!

– Ты что думал, мы здесь чертежи храним?! - Мокрый покачал головой. - Они в надежном месте. Вот вечером привезете деньги и увидите чертежи. А сейчас давай задаток.

– Я дать задаток. Десять тысяч. Не помнить?

– Помнить. Еще надо.

– Карашо, жадный глупец, отшень карашо. Но смотреть, если вы сбежать, мы вас из-под земли доставать и медленно убивать. Очень медленно убивать. Отрезать вам рук, ног, голова…

– Зачем нам тебя кидать?

– Вы есть каторжник. Каторжник - глупая сволочь.

Мокрый опять скрипнул зубами, но ругаться не стал, только поинтересовался вкрадчиво:

– А ты кто такой, Крылатый? Сам ведь собрался банк подломить?

– Я есть офицер народа Лемони. Спецназ, - объявил стрекозел. - Мне двести лет, я старик - так что вы прощать мой плохой русский и скверный привычка говорить всегда правда.

– Ну-у, - протянул пораженный подобными откровениями Мокрый, - это меняет дело. Он почти ничего не понял, но был удовлетворен тем фактом, что козел хоть в чем-то пошел на уступки и даже вроде бы извинился. Это было кстати - Вова по-прежнему смотрел на лемонийца волком. Убедить его в том, что старик-инопланетянин вырубил его по недомыслию, будет проще. И, главное, не так обидно. Впрочем, для старика Крылатый неплохо сохранился. И двигался проворно. Какая же у козлов тогда молодежь?

– Давай деньги, - приказал Крылатый рангуну.

Борзо извлек из внутренних карманов широкого плаща две увесистые пачки и бросил их Мокрому. Тот не сумел сдержать восхищенного вздоха - в пачках были новенькие сторублевки ярко-лимонного цвета. Таких денег он давно не держал в руках - и это только задаток! Они становились состоятельными людьми. Может, плюнуть на ограбление Кремля, продать козлу чертежи да рвануть с Земли куда-нибудь подальше, где на двадцать тысяч можно безбедно жить не один год?

Но кому не хочется жить не просто безбедно, а красиво? Трехэтажная вилла с бассейном на берегу океана, несколько воздушных катеров на чистом водородном топливе - на разные случаи жизни, садовник и пара хорошеньких массажисток, кудрявые козочки в загоне, чтобы каждое утро пить парное молоко… Мокрый тряхнул головой - козы-то ему зачем? Мысль была какой-то посторонней и чужой. Дожил - козлы везде мерещатся. Нет, надо ограбить Кремль, стать после этого одним из самых авторитетных воров - такого фарта ни у кого прежде не было. А тогда и вилла, и яхта, и загон со снарками - все будет.

– Не бойся, черемуху толкать не будем, - объявил Мокрый.

Козел воззрился на него с немым удивлением.

– Ну да, не понимаешь по-нашему. Я говорю, кидать тебя никто не собирается. Не те мы люди.

– Я не сомневайся. Вечером чертеж должен быть здесь. Я нести остальные деньги. Вы рассовывать их по карманам, класть на счет, покупать осмий - делать что хотеть, когда я присутствовать, - и мы ехать на мой вилла. Готовиться к операция, вкусно кушать, много думать.

– Принято, - кивнул Мокрый.

– Идем! - махнул лемониец рангуну, и они стремительно удалились.

В прихожей хлопнула дверь. Татьяна вошла в комнату.

– Ну что, договорились?

– Да вроде бы, - Мокрый почесал в затылке, - только мне отчего-то не по себе.

– И мне, - подтвердил Нос, - может, не будем с ними связываться.

– Не дрейфь, прорвемся.

* * *

Метропоезд на воздушной подушке стремительно летел сквозь темные тоннели московской подземки. Скорость в двести с лишним километров в час почти не ощущалась. Только мелькали мимо окон красные фонари.

Вова с Дианой стояли у самой входной двери, стиснутые со всех сторон. Столичный метрополитен по-прежнему являлся самым популярным видом транспорта. Молодой бандит нежно дышал девушке в затылок, но не смел прикоснуться - наоборот, изо всех сил сдерживал напирающих пассажиров.

– Зря Мокрый не дал нам катер. Домчали бы за двадцать минут… Да, Снегурка?

– Конспирация, - отозвалась Диана. - Катер слишком заметен. Его номер могли записать. Да и вообще, тебе разве не нравится здесь? Я прежде никогда не ездила в метро.

– Нравится, - попытался улыбнуться Вова, но в этот момент его толкнули, и он оказался прижатым к девушке вплотную. Попробовал отстраниться, но ничего не получилось.

Поезд остановился, и очередная толпа пассажиров ворвалась в вагон, так что Вова с Дианой едва не упали на мирно сидящую пожилую женщину. Увидев, что на нее заваливается парочка, старушенция злобно зашипела и попыталась ткнуть девушку в лицо растопыренными пальцами.

– Держаться надо! Разлеглась тут!

– Я сейчас тебя урою, старая кошелка! - пригрозил Вова. - Скажи спасибо, что вообще едешь, а не на своих корявых шкандыбаешь.

Старушка замолчала, испуганно хлопая глазами, а Диана продолжила:

– Где еще, как не в метро, можно почувствовать настоящее единение с народом? И понять, что этот народ очень разный…

– А со мной ты не чувствуешь единение? - осторожно поинтересовался Вова.

– У тебя все мысли об одном.

– Почему об одном? Об одной. Очень ты мне нравишься… У меня никогда прежде не было такой девушки.