них вы боитесь спросить, а у меня – нет? Ваши родители… они здоровы?

Сказав это, Юджин немедля зашел в свою комнату и громко хлопнул дверью прямо перед носом Хисона. Хлопок передавал боль Юджина. Словно шип в руке, который каждый раз напоминает о себе. Но не он один жил с болью в сердце.

Хина сидела внизу и смотрела на лестницу, постукивая пальцем по столу.

– Даже подмена ключей не заставила его прийти ко мне. Боже, какая я жалкая, – сказала она, пожав плечами.

Мысленно она отмахнулась от сожалений и отвернулась от лестницы. Вдруг прозвенел звонок у входной двери, и вошел Ванык. Хромая, он прошел через пустой холл. В больших глазах Хины вспыхнуло удивление, а затем оно сменилось презрением.

– Не беспокойтесь о нем. Он здесь ненадолго, – сказала Хина горничной, которая поприветствовала гостя и предложила ему присесть.

Горничная слегка поклонилась и скрылась. Ванык осмотрел холл.

– Этот гостевой дом явно больше, чем я слышал. Как поживаешь? – спросил Ванык, обращаясь к Хине.

– Я потеряла своего мужа и стала вдовой. Думаю, прошло уже более десяти лет с нашей последней встречи, Ринои.

– Я был слишком занят, чтобы присутствовать на похоронах.

– Похороны были масштабные, но слезы молодой вдовы вызывали лишь любопытство у многих. Они спорили о том, плачет ли вдова от горя или же от радости. – Уголки губ Хины приподнялись в саркастичной улыбке.

Ванык сморщился, ему не нравилось такое поведение Хины.

– Я видел листовки с лицом твоей матери в порту Чемульпо. Твоих рук дело?

– Для этой работы я раз в три месяца нанимаю людей. Теперь, когда вы увидели листовки, могу сказать, что деньги потрачены не зря.

– Прекрати заниматься всякой ерундой и сосредоточься на управлении гостевым домом. Очень сомневаюсь, что твоя мать все еще жива.

Хина больше не улыбалась, ей хотелось со всей силы ударить Ваныка, который не без удовольствия обижал ее такими словами. Ему не было никакого дела до чувств Хины.

– Итак, какая комната здесь самая тихая? Мне нужно переночевать.

– Мой гостевой дом всегда открыт для японцев, американцев, русских, патриотов и даже бездомных собак. Однако вам, уважаемый Ринои, здесь не место. Боюсь, у меня нет ни малейшего основания, чтобы предоставить вам один из наших номеров, так как я член семьи Кудо. Прошу, уходите.

Кимоно Хины было глубокого винного цвета, сама же она была не из робких и могла постоять за себя. Будучи моложе Ваныка, она не побоялась показать свое отношение к этому человеку.

– Кому же ты всем этим обязана? Если бы я не выдал тебя замуж за того старика, у тебя бы ничего не было, включая и этот гостевой дом. Чуть позже я пришлю кого-нибудь, так что подготовь мне комнату.

В этом был весь Ванык. Хина посмотрела на раздраженного мужчину. Укусить эту гадюку и убить ее тем же ядом было невозможно. Должен был найтись зверь, который однажды сможет разорвать гадюку своими когтями.

– Причина смерти моего покойного мужа все еще остается загадкой. Будьте осторожны, кто знает, что вам подадут здесь на ужин.

Это была угроза, и Ванык понял, что не сможет простить ее Хине, не в этот раз.

Следующим днем, когда Донмэ пришел к Хине и ему подали чай, он спросил:

– Это правда?

Донмэ собирался сделать глоток чая, но не решался.

– Что именно? Причина смерти моего мужа? Тебя что-то смущает? Скажи, ты когда-либо заблуждался на мой счет? – ответила Хина, наблюдая, как Донмэ все еще тянет с первым глотком.

– Узна́ю, когда выпью.

– Неужто все-таки выпьешь?

Поняв, что Хина подшучивает над ним, Донмэ отпил.

– Если такова моя судьба – пережить все, чтобы потом погибнуть от твоей руки, то так тому и быть.

– Я расстроена. Почему и ты, и этот бессердечный мужчина тянетесь к ней? – сказала Хина с горечью в голосе.

Поначалу у Хины было шутливое настроение, но затем ей стало одиноко. Как оказалось, и у Хины есть уязвимые места. Донмэ сделал еще глоток.

– Ты тоже будешь виноват, если я начну охоту на Эщин.

– Зачем ты приплетаешь ее в конце этой шутки? Не делай так больше.

Для Донмэ имя Эщин звучало как взрыв пороха. Хина не могла ни смеяться, ни плакать, смотря на Донмэ. Все его эмоции были написаны на лице, и она считала это проявлением слабости. Хина знала, что не смогла бы никогда понять сердце этого якудза, которое у него, конечно, было. Поставив чашку на стол, Донмэ решил сменить тему. Он был удивлен, что Хина и Ванык знают друг друга.

– Он мой отец.

После небольшой паузы Донмэ недоверчиво переспросил:

– Говоришь, ты его дочь?

– Мы совсем разные, правда? Пожалуйста, скажи, что это так.

Они были абсолютно разными. Хина вышла замуж в совсем юном возрасте. Похоронив мужа, она стала хозяйкой гостевого дома. Донмэ знал, что жизнь сложна и непонятна, но он никак не ожидал, что хозяйка «Глори» окажется дочерью Ваныка. Донмэ многое слышал о Ли Ваныке и понимал, почему Хина не хочет быть похожей на своего отца.

– Совершенно разные.

Такой ответ порадовал Хину, ее лицо приняло довольное выражение.

– Поэтому мне нужна личная охрана. Он уже и так слишком многое у меня отобрал.

– Что именно?

– Мою мать, мою молодость и даже мое имя. – Глаза Хины наполнились слезами.

Донмэ вспомнил объявление, которое Ванык сорвал в тот день, когда они впервые встретились. Была ли похожа та женщина на Хину? Возможно.

– Какое имя ты потеряла?

– Ли Янхва.

– Красивое.

Как человек, который многое потерял сам и кому сейчас тоже было что терять, Донмэ понимал опасения Хины. Она больше не хотела чего бы то ни было лишаться в своей жизни.

– К сожалению, все мои люди сейчас заняты, они – его охранники.

Морально Донмэ был на стороне Хины, но ей от него нужна была физическая поддержка.

– А если я заплачу больше?

– Думаешь, только Ли Ванык платит нам за услуги? Может, ты и богата, но ты явно не богаче Японии.

– Да, думаю, он проживет долгую жизнь, – сказала Хина с горечью в голосе.

Донмэ встал со стула.

– Ты знаешь, качество моей работы зависит от суммы, которую мне готовы заплатить. Я собираюсь встретиться с ним.

– Не ешь ничего вкусного или полезного.

Донмэ рассмеялся над словами Хины, сказанными словно маленькой обиженной девочкой. Он вышел из комнаты, оставив недопитый чай и Хину, которая еще какое-то время сидела одна в тишине. В просторной комнате она казалось маленькой и беззащитной.

* * *

Поздно вечером в «Хвавольлю»