которого солдаты не хотели пропускать на территорию посольства. Юджин узнал в нем старика Джанчона, который провожал его к месту захоронения праха родителей.

Джанчон протянул Юджину деревянную заколку пинё[9].

– Я рассказал жене о нашей встрече, и она сказала мне передать это тебе. Она хранила заколку с тех пор, как нам велели закопать тела.

Пинё была выстрогана вручную, ее поверхность была шероховатой. Кроме того, заколка была настолько старой, что казалось, сожми ее сильнее, и она рассыплется. При взгляде на пинё в памяти Юджина возник образ матери – красивой, словно дикий цветок, молодой женщины с солнечной улыбкой и с этой самой деревянной заколкой в волосах. Тоска по матери была невыносимой, и ни гнев, ни месть не могли вернуть ее.

– Наверное, бессмысленно говорить это спустя столько лет… – Джанчон сделал небольшую паузу, перед тем как продолжить. – Но я хочу тебе все рассказать. Твои родители погибли по вине другого человека.

– О чем ты говоришь?

– Он сговорился с господином Кимом, поэтому твои родители умерли. Ты был слишком мал, чтобы знать об этом, но тот мужчина положил глаз на твою мать.

Юджин подумал, что Джанчон лжет, наговаривая на другого человека, тем самым пытаясь спасти свою шкуру. Другой человек… Юджин всегда винил в смерти родителей исключительно Ким Пхансо и Джанчона.

Глядя на покрасневшее от гнева лицо Юджина, Джанчон продолжил:

– Пойми, я не мог поступить иначе. Я вынужден был это сделать, чтобы выжить. Мы всего лишь слуги, которые обязаны слушаться своих господ. Если уж ты решил винить во всем меня, то тебе стоит и его наказать. Он все так же наслаждается жизнью и на каждом углу хвастает своим богатством. Этот человек – министр иностранных дел Ли Сэхун.

Ли Сэхун. Юджин был хорошо знаком с этим человеком. В ночь, когда Логана застрелили в гостевом доме «Хвавольлю», министр сидел напротив мужчины.

* * *

«Министр иностранных дел Ли Сэхун», – произнес про себя Юджин.

По улицам шла процессия, вынуждающая простых граждан расступаться по сторонам: дорогой паланкин Ли Сэхуна пользовался поистине императорскими привилегиями. Министр оглядывал простых людей, которые склонялись перед ним в поклоне, покачивал головой и поглаживал бороду. Голос шедшего впереди солдата, приказывающего посторониться, становился все громче.

– Прочь с дороги! Это министр иностранных дел – господин Ли Сэхун! Немедленно уйди с дороги!

Юджин на лошади перегородил дорогу процессии, не давая двигаться дальше. Он пристально смотрел на министра – мелкого, ничтожного человечишку, погубившего его родителей. В этот момент он едва сдерживал ярость. Военные, охраняющие паланкин министра, выступили вперед, но Юджин не сдвинулся с места. Затем он натянул поводья, и лошадь угрожающе встала на дыбы. Люди Сэхуна испугались и отступили. Паланкин покачнулся, сидящий в нем гордый и величавый министр был ошеломлен такой наглостью.

Сэхун угрожающе тыкнул пальцем в сторону Юджина, на что тот лишь ухмыльнулся и дернул поводья. Лошадь со всей прытью понеслась вперед и перепрыгнула через паланкин. Прислужники от испуга упали на землю, уронив носилки вместе с министром. Земля была мокрой после недавнего дождя, и Ли Сэхун упал прямо в лужу. Его нарядную одежду забрызгало грязью, лицо побагровело от ярости. Простой люд захихикал и начал шепотом перебрасываться шуточками на его счет.

Солдаты, сопровождавшие министра, подскочили к нему и подняли его на ноги.

– Узнайте, кто этот выродок! Я порву его на куски! – брызгая слюной, кричал Сэхун, но Юджин уже исчез за поворотом.

* * *

Юджин сидел в трактире в гордом одиночестве. Послевкусие от выпитого алкоголя было таким же горьким, как воспоминания о сегодняшнем дне. Он продолжал пить, крепкий напиток обжигал горло.

– Вы же говорили, что не любите алкоголь, – сказал, подойдя, Донмэ.

Не самая приятная встреча. Сегодня Юджину хотелось побыть одному.

– Несмотря на то, что вы мне не нравитесь, я все еще продолжаю отвечать на ваши навязчивые вопросы, – ответил он.

– Похоже, вам многие не по душе. Ходят слухи, что вы умудрились смешать с грязью министра иностранных дел.

– У моей лошади было плохое настроение, – с наигранным равнодушием ответил Юджин, допивая содержимое рюмки.

Донмэ сел немного поодаль. В тускло освещенной таверне раздался женский смех: Хисон зашел в заведение в окружении дам в западных костюмах и кимоно.

– О, сосед и его приятель! – Хисон всегда был рад встретить Юджина и Донмэ, хоть они так ни разу и не пожали ему руку.

Оба мужчины удивленно посмотрели на Хисона, который загадочно поинтересовался, не нарушит ли он их идиллию, если присоединится.

В результате Хисон сел между ними и попросил себе рисовой водки. Три человека, которые не были ни друзьями, ни приятелями, сидели и вместе пили. Наконец после нескольких рюмок порядком опьяневший Хисон потер лоб и посмотрел на соседей по столу:

– Нет, ну как вы так можете просто молча пить? Вы же друзья. О чем задумались?

– Мы вовсе не друзья.

– Точно, вас же Донмэ зовут, верно? Я Ким Хисон.

Донмэ нахмурился и подумал, не взять ли в руки меч вместо напитка.

– Но знаете, люди, которые вместе пьют, по праву могут называться друзьями, – задумчиво сказал Хисон, подмигнув обоим. Юджин и Донмэ одновременно поставили рюмки. Им не нравился этот балагур, но в то же время они не собирались уходить. Наблюдать за опьяневшим молодым человеком было довольно интересно. Его интересовало все на свете, кроме страданий, слез и подробностей того, как его дед нажил баснословное состояние.

– Кстати, а почему вы двое подрались?

– Мы не дрались. Пока еще.

Донмэ взглянул на Юджина, пытаясь понять, как скоро до этого дойдет.

– Тогда, если вы двое подеретесь, кто же победит? Мне правда интересно, – не унимался Хисон.

– Вы вряд ли узнаете, кто победит, потому что сначала один из нас убьет вас.

Юджин сказал это абсолютно серьезно, но Хисон принял его слова за шутку и продолжил задавать вопросы:

– Давайте представим, что чосонец и американец упали в реку. Кого вы спасете первым?

– Может, и правда стоит его убить? – раздраженно сказал Юджин, обращаясь к Донмэ.

Однако и это не остановило Хисона. Он снова и снова задавал тот же вопрос, только на этот раз вместо чосонца и американца было предложено выбрать между чосонцем и японцем. Донмэ злобно посмотрел на Хисона, которому эта шутка казалась забавной, так как он был сильно пьян.

– А если мы двое упадем в реку? – спросил Хисон Юджина, указывая на себя и Донмэ.

Юджин устало посмотрел на Хисона, который после всего выпитого явно плохо соображал.

– Когда вы, наконец, успокоитесь? Сдалось вам