– Хорошо, пойдем отдыхать. Кафе здесь неплохое. Правда, там самообслуживание. Лыжи сдаем?

Я кивнула. Кататься больше не было ни сил, ни желания. Мы сдали лыжную амуницию, надели собственную обувь и неспешно пошли в кафе.

Народу там было прилично. Но линий раздачи было две, за ними шустро бегали молодые девчонки, видимо, студентки подрабатывали, и в очереди мы простояли от силы минут семь.

Я взяла салат из красной рыбы с овощами, заменивший мне и второе, и третье, и стакан какао. И, не удержавшись, слойку с яблоками и апельсинами, уж очень аппетитно она выглядела. Олег Геннадьевич, в отличие от меня, набрал себе полный поднос.

Мы устроились за освободившимся у входа столиком и принялись за еду.

– Ты очень мало взяла, – Олег Геннадьевич сравнил свою половину стола и мою. – Неужели наешься после целого дня на свежем воздухе?

– Меня бабушка домой ждет с ужином. А у вас, похоже, холодильник пустой?

– Совершенно, – подтвердил он. – Я его вообще отключил. Я дома даже чай не пью. Неохота готовить. Как правило, домой я приезжаю уже за десять часов. И ужинаю на работе. Вот там холодильник полный. Благодаря Элеоноре.

Да, работенка, не позавидуешь. Мы все знали, что генеральный каждый день сидит допоздна. Он по образованию юрист, они вообще дотошные, а он особенно. Но, наверное, так и надо, чтоб не сесть в галошу.

Я уже допивала какао, когда в кафе зашла компания парней, скорее даже молодых мужчин, с веселыми разрумянившимися девушками. И среди них был Макс. Он шел впереди, широкоплечий, уверенный. Рядом с ним, чуть подпрыгивая, шла стройная высокая девушка, совершенно не похожая на Лизоньку. Он наклонился к ней, обнял за плечи, что-то интимно шепнул на ушко.

Что это? Мне казалось, что Макс в самом деле влюблен в Лизу, неужто я ошибалась?

Стало обидно так за нее, хотя я прекрасно знала, что она в него не влюблена. Но все равно, неприятно очень…

И тут он обернулся, чтобы ответить стоящему позади парню. И у меня сердце как-то неприятно закололо – это был вовсе не Макс! Фигура похожа, но больше ничего общего!

Но вместо облегчения я почувствовала разочарование. Просто жуткое разочарование. Уткнулась в кружку с какао и даже взгляд от нее оторвать не могла. Да что это со мной?

Олег Геннадьевич внимательно на меня посмотрел, потом обернулся и изучающе глянул на громко разговаривающую компашку.

– Узнала кого-то? – голос был нарочито спокойный.

Все так же не поднимая взгляд от кружки, пробормотала:

– Нет.

– Значит, просто обозналась?

Вот ведь догадливый! Но не хочу я об этом говорить, просто не хочу. Но приходится, он ждет ответа.

– Да, показалось, что это один знакомый.

– И ты так жутко разочарована, выяснив, что это не он?

Промолчала.

– Он так много для тебя значит? – Олег Геннадьевич тщетно старался скрыть досаду. Не обиду, а именно досаду! И я поняла: у него уже все решено! Распланировано даже. Наверняка и день свадьбы намечен. Но что он в меня и в самом деле влюблен, я не чувствовала. Просто из меня получилась бы удобная жена.

Он продолжал вопросительно на меня смотреть, и пришлось честно ответить:

– Не для меня. Для моей подруги.

– Но ведь все обошлось, раз это не тот, за кого ты его приняла?

Молча кивнула, чуть слышно вздохнув. Нет, что-то психика у меня в последнее время стала крайне неустойчивой. Нет, мне точно надо травки попить, обязательно даже.

Олег Геннадьевич доел, вопросительно посмотрел на меня.

– Ты закончила, дорогая?

Обращение «дорогая» меня покоробило. Вообще «дорогая» можно трактовать по-разному, в том числе и «слишком дорогая». Я вообще это слово применительно к женщинам не люблю.

Допила остывшее какао и поднялась. Пошли к выходу, оставив по дороге подносы в окошке для грязной посуды. Вот интересно, почему порядки в этом кафе как в столовке, а цены как в полновесном кафе. Конкурентов нет?

Мы вышли. Времени было уже почти шесть, я на часы в кафе посмотрела, а солнце сияло так же ярко. Снег искрил, слепя слезившиеся глаза. Сели в дожидавшийся нас форд. До моего дома доехали довольно быстро. Заученно поблагодарив спутника за приятный вечер, быстро сбежала домой, даже не думая пригласить его на чашку чая. Вот еще!

Вихрем залетела на свой этаж, проскочив опасный второй на взлете. Бабушка, как обычно, открыла дверь сразу, едва я возле нее остановилась.

– Бабушка, ты что, в глазок смотришь, что ли? Невозможно так быстро к дверям подойти.

– Я видела, как ты из машины вышла, вот и поторопилась. Как покаталась?

– Покаталась хорошо. Красиво там, – и замолчала.

– И что? – бабушка насторожилась.

Я разделась, прошла на кухню и села у стола. Хотелось пить. Поднялась, налила воды, покупной, не из-под крана, выпила и только потом сердито сказала:

– У него уже все решено!

– У Олега Геннадьевича? – уточнила бабушка, сев напротив.

– Конечно. У кого же еще? – я все еще на кого-то злилась. Может быть, на судьбу?

– Ну, было бы странно, если бы взрослый опытный мужчина завел с тобой ни к чему не обязывающую дружбу. – Бабушка улыбнулась мне мудрой улыбкой. – И ты это прекрасно знала.

– Он мне не нравится! И я его попросту боюсь! – прозвучало слишком категорчно, но исправляться было поздно.

Бабушка чуть слышно простонала и положила руку на грудь. Я с испугом на нее посмотрела.

– У тебя что-то болит?

Она махнула рукой.

– Не обращай внимания. Возраст. Как там сказала Раневская: «Здоровье – это когда каждый день болит в другом месте». Вот и у меня так же. – И без перехода: – Какие артисты были раньше! Титаны! А теперь…

– Ты от темы не уходи, бабулечка! – ух, знаю я эти уходы в «сумрак». – Ты мне прямо говори, что думаешь!

– Да что мне думать, девочка моя? Я одного хочу, чтоб ты была пристроена, за хорошим человеком замужем, что мне еще надо?

– А что мне Олег Геннадьевич не нравится, это ничего? По принципу «стерпится-слюбится»?

– А ты сама не знаешь, нравится он тебе или нет. Ты о нем ничего, по сути, не знаешь. Вот узнай сначала, а потом суди.

– Мне Макс нравится. И ты это знаешь, бабушка.

– Да. Но я, как не первый год на этом свете живущая, точно знаю, что пословица «лучше синица в руках, чем журавль в небе», верна на все сто процентов. Что там с Максом будет и будет ли вообще, большой вопрос, а Олег Геннадьевич весь здесь, при тебе. Так что лучше? И не витай в облаках, не маленькая уже. Практичнее будь.

Я надулась, как в далеком детстве, когда мне не давали то, что хочется.