В кабинете, служившем моим временным пристанищем, шла все та же нескончаемая болтовня. Кто с кем, когда, зачем… Ну и пытка! Я сделала то, чего не делала никогда прежде: вытащила наушники, включила радио и принялась глушить сплетни Ретро-FM. Что делать? Работать же надо.

На следующий день предупредила бабушку, что вернусь поздно, взяла купальник, халат, полотенце. День прошел как в тумане. Спасибо, меня навестила Вера Гавриловна. Увидев на мне наушники, мрачно оглядела болтливых соседок, одна из которых больше часа болтала по служебному телефону, и обратилась ко мне:

– Катя, ты в курсе, что после ремонта в кое-каких комнатах установлены камеры наблюдения? Не помню, правда, в каких, их не видно. И все телефонные разговоры, не относящиеся к производственному процессу, учитываются. Тем, кто говорил больше положенного времени, придется писать объяснительные. Олег Геннадьевич собрался лишать их премии и вообще карать.

Это у нее прозвучало так зловеще, особенно мрачное «карать», что соседки замерли в полнейшем испуге. Вера Гавриловна зловеще улыбнулась и спросила у меня:

– Ты меня поняла, Катя? Я знаю, ты дисциплинированный сотрудник, но тем не менее я тебя предупредила.

Она выплыла из кабинета, оставляя за собой потрясенную тишину.

После визита Веры Гавриловны мы почти в полном молчании, траурном таком, доработали до конца дня. Без десяти шесть мне позвонила Лизонька:

– Катюша, привет! Ровно в шесть жду тебя у конторы. Не опаздывай, ладно? А то потом пробки начнутся, застрянем.

Пообещав быть у выхода ровно в шесть, я заранее сложила вещи, выключила комп, и, как только внутреннее радио запело «конец рабочего дня», опрометью метнулась по лестнице и вынеслась из здания.

Лиза уже ждала меня в своей машине. Едва я заскочила в салон, сорвалась с места и помчалась по улице.

– Чего ты так спешишь? – мне было не по себе от ее лихачества.

– Не боись! – она ответила мне как девчонка с окраины. – То ли еще будет!

Что она не шутила, я поняла, едва мы вылетели из города и понеслись по трассе. Скорость зашкалила за сто пятьдесят. Я сжалась, Лиза, наоборот, сидела прямо, развернув плечи и твердо держа руль в руках.

– Люблю скорость, – с улыбкой проводила взглядом тихоходный джип, который обошла элегантно, как и все, что делала. – Для чего улиток на скоростной трассе изображать?

Хорошо, что пляж был недалеко, не то с такой зверской скоростью мы очутились бы в каком-нибудь кювете. Покидая припаркованную на стоянке машину, Лизонька с удовлетворением заявила:

– Вот видишь, как мы здорово успели! Сейчас лучшие места займем, а то после работы понаедут тут всякие.

Переоделись в раздевалке и быстренько захватили пару топчанов поближе к воде. Минут через десять после нашего приезда полупустой пляж был полон, подъехали все те, кто хотел освежиться в воде после трудового дня.

– Иди, окунись первая. Потом я схожу. – Лиза нахлобучила на голову огромную соломенную шляпу и прикинулась столбиком.

Уходить вместе было нельзя, она права. Ворья кругом немерено и не считано. А вот бабушка мне рассказывала, что раньше красть было стыдно. И воров били, причем безжалостно, поэтому кражи были не только редкостью, они были дикостью.

Я ушла. Вода в озере была чистой, прохладной и прозрачной. Недаром Лиза не поехала на реку. Она больше, конечно, и пляжи на ней комфортабельнее, но там всегда грязно от поднимаемого со дна ила. Слишком много народа там барахтается.

В озерах плавают меньше, они от города дальше. И вода здесь хоть и чище, но значительно холоднее – родники бьют у самого берега. Но в такую жару, как сегодня, это даже приятно. Я решительно вошла в воду и поплыла, чуть поеживаясь от легкого озноба. Плавала я минут десять, потом вышла. И даже обтираться не стала – все тело тут же обхватили потоки горячего воздуха.

Подошла к нашим топчанам. И взгляду предстала стандартная картинка – Лизонька сидела в окружении пяти мощных красавцев. Вот откуда она их выкапывает, никаких усилий для этого не прилагая? Злится только.

Увидев меня, весьма раздраженно проговорила:

– Я купаться, Катя. А этих… – она пренебрежительно посмотрела вокруг, – кавалеров ордена подвязки гони взашей.

Она быстро убежала, трое из «подвязочников» рванули за ней, двое осталось со мной.

– Милая девушка… – начал один из них.

Продолжать я не дала:

– Да с чего вы взяли, что я девушка? Я замужем, у меня трое детей.

Он поморгал, потом оценивающе оглядел меня с ног до головы.

– Не похоже. Шутка?

– Ничуть. Мне, кстати, тридцать лет.

– Тридцать? – он присвистнул. – Не заливай!

– Паспорт могу показать.

Этот смертельный аргумент убедил его в моей искренности.

– Да? А выглядишь хорошо.

– Хорошо сохранилась, да, – не спорила я.

К моему удивлению и негодованию второй парень, до сей поры молчавший, вдруг сел рядом, обнял, притянул к себе и, обдавая противным запахом пива, промычал:

– Люблю опытных баб!

И тут же оказался лежащим на земле. Это сработал доведенный мной до автоматизма в секции карате защитный прием. И я в нем даже почти не участвовала. В смысле, голова не участвовала, а руки очень даже.

– Ты чего? – возопил лежащий передо мной на спине до глубины души оскорбленный тип, – тебе что, жить надоело?

– Это ты перепутал малость, – первый парень разразился оглушающим хохотом. – Это тебе жить надоело!

– Да ты!.. – лежащий добавил пару непечатных выражений, – да я!…

– Тихо, тихо! – у меня вдруг прорезался командный голос, никогда я такого за собой не замечала. – Молчать, мелюзга!

Почему-то этот странный призыв к порядку заставил еще сильнее смеяться первого, но остановил второго. Он поднялся, опасливо поглядывая на меня, отряхнул песок с коротких шорт. В это время подошла донельзя раздосадованная Лизонька с тремя неотрывно следующими за ней ухажерами.

Посмотрела на меня и все поняла без слов. И тут же просто расцвела. Улыбнувшись мне, пропела:

– Так, мальчики, быстро отошли на десять шагов! Терпеть не могу тупых приставальщиков!

К моему изумлению, парни послушались. Отошли за соседний топчан и скучковались там, тихо переговариваясь и с интересом поглядывая на нас.

– Вот, теперь и ты пользуешься заслуженным мужским вниманием! – торжествующе заявила мне Лиза, широко улыбаясь.

Я не поняла. Это что, издевка?

– Издеваешься? Кому оно надо, такое внимание?

– Катя, ты же была уверена, что никому не нравишься? А теперь наглядно так, точнее, даже ощутимо, убедилась, что это не так?