Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Набрала Илью и рассказала о поездке, условившись, что будем созваниваться, а во вторник уже вернусь назад. Любимый пожелал хорошей поездки и просил, если что, писать сообщения. Одарив друг друга словесными поцелуями, распрощались. А дальше время просто полетело.
Поездка вышла такой, как и планировалось. Встреча с нотариусом состоялась вовремя. В бабушкиной квартире мы побыли совсем недолго, только проверили еще раз, чтобы все было закрыто и отключено. Остальное время гуляли по городу и сидели в кафе. Ночевали у бабушкиной подруги, живущей в этом же подъезде.
Билеты домой получилось взять только на вечер вторника, поэтому домой мы попали только в среду ночью.
Боже, как я скучала по Орлову. Он мне только что не снился. Даже в Питере в лицах прохожих пыталась найти его черты. Потом глупо надеялась, что он захочет меня встретить с поезда. Но нет. Мечты. Мечты. Вокзал был пуст.
— Привет! — чуть ли не выкрикивала в трубку радостная я в среду в обед. — Я приехала!
— Когда? — мой собеседник был более сдержан в эмоциях.
— Ночью. Сегодня.
— Это хорошо.
— Я сегодня тебя жду, скучала ужасно!
— Не получится, Марин, я сегодня на сутках.
— Ну вот. А завтра будешь отсыпаться?
— Да.
— Тогда вечером завтра обязательно увидимся!
— Хорошо.
— Буду писать тебе сегодня смс-ки, чтоб не отвлекать.
— До завтра, Марин.
Еще один день пролетел также незаметно, и теперь я ждала вечера, когда придет Илья. Наконец-то! С субботы всё что-то нам мешало. То он в работе, то я в поездке. А долго не видеться для меня, как будто кислород перекрыли. Буквально до зуда под кожей. Требовалось увидеть, дотронуться, обнять, погладить, поцеловать. Почувствовать, что он тут. Он рядом. Со мной.
Но и в четверг встреча не состоялась. Орлов позвонил в начале шестого вечера и «обрадовал», что у них срочный выезд в район. Какой-то план-перехват. Нужны все свободные сотрудники, не несущие дежурство в этот день. Пожелала Илье быть осторожным и беречь себя, а сама провела очередной вечер за чтением книги.
В пятницу уже даже не планировала встречу с любимым. Потому что всё получалось не так, как хотелось. Но через пень-колоду. А просто жаждала! Да как так вообще можно?! Жить в двадцати минутах ходьбы друг от друга и не видеться почти неделю. Кошмар! Приняла для себя решение, что сама пойду к Илье, если у него опять не получится. Тем более раньше мы часто так поступали. Уставая после смены и не желая куда-нибудь выползать из дома, он звал меня к себе.
Я как раз занималась домашними делами и готовкой, когда пропиликал ходящий вызов.
— Привет, Илья! — схватив телефон, радостно выдохнула в трубку.
— Привет! — легкая пауза и отсутствие в голосе обычной мягкости меня совсем не насторожило. В душе плескалась радость от звонка любимого. — Марин, послушай, ты хорошая девчонка, даже классная. А я не такой. И никогда не буду тебе соответствовать. Мы расстаемся. Извини.
Ничего себе, а у меня парень-то шутник. Хотя даже для 1 апреля такое нелепое предположение о нашем расставании меня напрягло. Сильно. Да еще и по телефону. Да ну нет! Бред! Орлов так никогда бы не сделал! Сам говорил, что у нас всё хорошо!
— Почему? — единственное, что возникло в голове.
Не хотелось поддерживать его не совсем добрый розыгрыш, но пыталась, как могла. Улыбка еще сохранялась на лице. И я ждала, что вот-вот он рассмеется, скажет, что шутка, действительно, глупая, такому не бывать, и поздравит с праздником.
— Я не могу тебе объяснить. — небольшая пауза. — Думаю, другой парень, с которым ты будешь встречаться после, тебе сможет ответить, но не я…
Как не прислушивалась, не замечала в голосе сострадания. Илья был серьезен. И только тогда я начала осознавать, что он уже всё решил. И за себя, и за меня. Это не шутка. Это разговор-приговор, в котором один участник, заметно напрягаясь, пытался побыстрее завершить неприятную тему, чтобы окончательно и бесповоротно поставить точку. Обычную такую точку. Жирную. Для меня. Второго участника разговора. Разговора-приговора.
— Какое-то странное объяснение, не находишь? — попыталась его расшевелить.
— Другого у меня нет. — опять тишина.
— Хорошо. — согласилась с ним, впрочем, как всегда.
Ощутила, как загорелись щеки. У меня всегда так происходило, когда я теряла опору, уверенность и начинала нервничать. Попыталась прокрутить в голове какие-то вопросы, постараться не дать ему положить трубку сразу, как-то растянуть мгновения, придумать что-то еще. Понимала уже ясно, что, отключив через секунду вызов, мой любимый разорвет не только телефонную связь, но и нашу. Ту, которая, как я считала, будет длиться всегда.
Однако, в голове звенела пустота. Единственный вопрос, что при отрицательном ответе оставлял хоть какой-то шанс на «нас»:
— Ты заберешь свои вещи?
— Да. Завтра вечеров зайду после работы.
Шансов не оставалось. Совсем. Никаких.
Упёрлась взглядом в противоположную стену, не замечая её. Все еще до конца не веря, что этот телефонный звонок реален. Только вкус крови от прокушенной нижней губы заставил вернуться к разговору. Чётко понимала только одно. Мне до трясучки не хотелось показывать свою боль, которая уже давила на сердце.
Нельзя. Я сильная, и никто никогда не увидит, что так легко меня можно растоптать, а Он и подавно.
Да, решение принял Орлов. И я согласись. Опять же, как всегда. Потому что знала его слишком хорошо. Если Илья что-то решал, никогда не отступался.
А значит… Собралась, вдохнула поглубже и постаралась вытянуть разговор до конца. Без соплей и истерик.
— Хорошо. Я всё соберу…
— Спасибо.
Короткие гудки сообщили, что абонент прервал разговор, посчитав его завершенным. А я продолжала смотреть прямо перед собой остановившимся взглядом, ощущая, как за первой слезой уже спешили другие. Бежали и бежали. А я позволяла. Теперь было можно. Потому что никто не видел. Потому что я была одна. Теперь я могла побыть слабой.
Слабой. Никому не нужной. И совершенно раздавленной.