начал все сначала или, скорее, продолжил начатое. Но на этот раз его жертва погибает. Как преступник образца 1984 года превратился в убийцу? Когда его спрашивают, почему он начал убивать, Фурнире ссылается на несколько причин: чтобы не пережить унижение на суде, чтобы остаться безнаказанным, чтобы не встречаться с жертвой взглядом или наказать ее за то, что она не соответствует образу, воплощением которого он хотел бы ее видеть. И в результате наш собеседник заявляет:

– Нужно было положить конец той невыносимой ситуации, которую я сам создал.

Во всех этих объяснениях содержится доля правды, но их недостаточно. Добавлю, что, с одной стороны, в суде присяжных Эври он встречает Моник Оливье, а с другой – устраняет своих жертв, чтобы бежать от неспособности совершить проникновение или из-за неуверенности в том, что действительно может это сделать. Но особенно важно, как мне кажется, сослаться на весьма четкий криминальный план, озвученный самим Фурнире. Он сам описывает логику собственных действий и систематичную последовательность преступлений. То, что во время предыдущего убийства было импровизацией, теперь становится неотъемлемой частью накопленного опыта. То, что «обожествлялось» при подготовке, уничтожается при переходе к преступному деянию – такова логика его аморальной фантазии.

В 1987 году, после освобождения, Фурнире нападает на Изабель. При соучастии Моник Оливье он осуществляет адский сценарий – заманивает в ловушку семнадцатилетнюю девушку. Привлеченный «строгим пальто и белыми ботинками», он выслеживает жертву в Осере, когда та следует из колледжа в дом своих родителей. Моник, находясь за рулем, вступает в разговор с юной девушкой, остановив ее на обочине. Притворившись, что ей нужно что-то уточнить, Оливье уговаривает жертву сесть в машину. Проехав немного вперед, она останавливается перед голосующим на дороге Фурнире. Тот устраивается на заднем сиденье и делает вид, будто принял их за мать и дочь. Затем он заставляет жертву проглотить сильное успокоительное. В его рассказе упоминается введение пальцев без сопротивления со стороны жертвы и отсутствие у него эрекции. По словам Фурнире, он запаниковал, задушил девушку и бросил тело в колодец. В том же году он убивает Фариду Хамиш, подругу Жан-Пьера Эльгуара, с которым познакомился в тюрьме. Цель нападения – грабеж. Это его единственное предумышленное преступление с корыстным мотивом. Каким бы ни было его восхищение Эльгуаром, «дружба – это одно, а дело – совсем другое». В августе 1988 года настает очередь Фабьенны, насчет которой Фурнире установил, что она не девственница.

– Эта особа – развратница, – скажет он Моник Оливье.

Фурнире насилует девушку и убивает выстрелом из револьвера, предварительно завязав ей глаза. В марте 1989 года он знакомится в поезде Париж – Седан с двадцатидвухлетней Жанной-Мари. По словам Фурнире, «на вид ей было пятнадцать». Они беседуют о религии и чувствуют симпатию друг к другу. Он поджидает ее на выходе из лицея, приглашает в ресторан, а затем отвозит домой. Когда они встречаются в следующий раз, она признается, что уже не девственница. Фурнире обращается с ней как с «дрянью». Она сопротивляется, и он ее душит. Тело похоронено в Соту, у того самого дома, который он купил на деньги, украденные у Фариды Хамиш. В декабре 1989 года в Намюре Фурнире встречает Элизабет, которой двенадцать или тринадцать лет. Он спрашивает у нее, как найти врача, а затем отвозит к себе домой, где заставляет принять алкоголь. Никакой эрекции. На следующий день он пытается снова, но ничего не получается. Он накрывает голову Элизабет пластиковым пакетом и душит девушку. Тело похоронено за беседкой у него на участке. В 1990 году, вернувшись из поездки в Атлантическую Луару, куда пара отправилась с намерением отомстить бывшему мужу Моник, они притворяются, будто хотят что-то спросить у семнадцатилетней Наташи. Фурнире утверждает, что не дефлорировал жертву, но это противоречит результатам экспертизы. Девушка задушена и оставлена на побережье. В 2000 году Фурнире возвращается из дома своей сестры без Моник Оливье. Он имитирует бельгийский акцент, чтобы завязать разговор с Селин, встретив ее недалеко от Шарлевиля. Фурнире сажает девушку к себе в машину и везет по лесной дороге. Далее мы имеем дело с верхом извращенности: он заставляет ее умолять о сексе с ним. По его словам, сначала имело место проникновение, а потом он обезумел. Фурнире душит жертву. В 2001 году он предлагает Маньяне, которой было около тринадцати лет, отвезти ее домой. Некоторое время спустя он разыскивает подростка и пристает, успокаивая: «Я же не мерзавец какой-нибудь!» Фурнире везет ее в Бельгию, следуя по дороге, которая заканчивается тупиком. С ней он пытается действовать по тому же сценарию, что и с Селин. Маньяна отказывается и сопротивляется. Он связывает ей запястья, прежде чем задушить. Тело оставлено в нескольких метрах от места преступления. Наконец, в июне 2001 года Мари Асенсьон удается сбежать от Фурнире, в результате чего его наконец арестовывают.

Рассматривает ли Фурнире свои «провальные» нападения как неудачи? Нет и еще раз нет! Он утверждает, что с его стороны все так и было задумано. О Катрин, которой удалось спастись в 1983 году, он говорит:

– Она бросила мне свитер в лицо и начала контролировать ситуацию. Она вытолкала меня из машины. Я не хотел применять силу, нет.

Это не жертва выскочила из ловушки, а он вдруг решил пощадить ее. То же самое говорится о попытке нападения, после которой его задержали:

– С моей стороны это было что-то вроде самоубийства, вызванного чувством вины. – И тут же, – У вас есть все материалы. Но я считаю, что до главного вы все равно не докопаетесь.

Перевожу: «Господин эксперт, я сам решил попасться, но не скажу вам почему». Разумеется, я не верю ни единому его слову: все шито белыми нитками. Чувство вины ему чуждо. На самом деле, вспоминая об ускользнувшей жертве, Фурнире притворяется, будто сам организовал такую ситуацию.

Проливая слезы и рассказывая об унижении сестры-причастницы, он злится на бельгийских экспертов, которые назвали его одержимость девственностью «ненормальной фантазией». Потрясенный тупостью «этих бельгийских дураков», которых он относит к «отбросам», Фурнире распаляется и отпускает следующую умопомрачительную фразу:

– Вообразите, сколь серьезно обстоят дела: наше общество настолько прогнило, что понятие чистоты стало до такой степени незначимым!

Он единственный поборник чистоты в мире, где эта ценность больше никому не нужна! Здесь можно наблюдать одну из его основных особенностей: из всех, с кем я работал, Фурнире единственный заявляет, что действовал во имя добра и ради исполнения замысла природы. Я ошарашен, столкнувшись с этим обескураживающим призывом в защиту чистоты, так же, как недоумевал, слушая,