– Ушли, – устало сказал он.

– Им все равно не жить, – ответил дядя Коля. Я молча кивнул. В отдалении завыли сирены.

– Значит врагов у вас нет и кто стрелял не знаете? – спросил меня следователь.

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Не знаю. Следователь покачал плечами.

– Дело ваше, – и протянул мне протокол. – Прочтите и распишитесь.

– Где расписаться? – спросил я.

– Здесь. – показал следователь. Я чиркнул свою фамилию и вернул бумагу.

– Я могу идти?

– Конечно идите, – ответил следователь, – но до окончания следствия я прошу Вас город не покидать.

– Хорошо. До свидания. Я встал и пошел к двери.

– Ин-тер-ресно, – сказал вдруг следователь. Я обернулся.

– Простите, не понял? Следователь приятно улыбнулся.

– А это так. Мысли в слух. Я тут подумал: интересно, доживете вы до конца следствия или нет.

Следователь добродушно смотрел на меня. Я понял – ему действительно только интересно останусь я или меня убьют. Есть ли жизнь на Марсе? Правда ли, что автором пьес Шекспира был другой человек? Выживет ли этот парень? Все это для следователя вопросы из одного ряда. А если меня все-таки убьют, его это не взволнует. Разве что вечером, после ужина, он скажет жене:

– А знаешь, я вчера допрашивал парня. У него свадьбу расстреляли. Восемь убитых, десять раненных. Я еще подумал, доживет ли он до конца следствия…

– И что? – равнодушно спросит жена.

– Да вот, сегодня его убили.

– Не повезло, – скажет жена и опять уткнется в телевизор.

Следователь продолжал улыбаться, глядя на меня. Он просто излучал уютное спокойствие и доброжелательность. Мне вдруг захотелось подскочить к нему, схватить за волосы и бить головой об батарею. Бить так, чтобы брызнула кровь. Чтобы исчезла с лица эта улыбка. Чтобы оно исказилось от боли. Чтобы он закричал! Я сжал кулаки, так, что ногти впились в мясо.

– До свидания, Вадим Алексеевич, – сказал следователь и уткнулся в свои бумаги. На затылке у него была плешь. Круглое младенчески-розовое пятно.

Я криво усмехнулся и шагнул через порог, осторожно прикрыв за собой дверь.

Я шел по коридору, постоянно останавливаясь. Мне даже стало смешно. И чего я так разозлился? Ведь не жду же я от врага искренних сопереживаний? Болит-то не у него, а у меня…

Я отдал на вахте пропуск и вышел из здания прокуратуры. Моросил противный сентябрьский дождь… Из стоявшей недалеко от крыльца прокуратуры «девятки» меня окликнули!

– Вадик!

Дядя Коля махал мне рукой, подзывая. Я подошел. Осина, сидевший сзади, подвинулся. Я сел. Дядя Коля повернулся ко мне.

– Ну как? – спросил он.

– Нормально.

– Что следак спрашивал?

– Да все то же. Есть ли враги. Кого подозреваю.

– А ты?

– А что я? Мне и самому интересно бы знать кто это.

– Понятно, – протянул дядя Коля. – А дома-то как? Я поморщился.

– Хреново.

– Как Юля?

– В трансе.

– Ты ей объяснил что-нибудь? Я махнул рукой.

– Да объяснял. Сказал, что из-за бизнеса.

– Поверила?

– Вроде.

– Это хорошо, – сказал дядя Коля. Я снова поморщился.

– Да что хорошего-то. Теперь она плачет. Говорит: не нужен мне такой бизнес.

– Ничего, – ответил дядя Коля. – Переживет. Если сразу не ушла, значит успокоится.

– Спасибо, утешил, – ядовито сказал я. Дядя Коля посмотрел на меня и холодно ответил:

– А я тебе не поп, чтоб утешать. Ты уже большой мальчик, сопли сам себе вытрешь.

Его слова были как удар. Я дернулся. Кровь молоточками застучала в висках. Я уперся в него тяжелым взглядом. Дядя Коля не отвел глаз. Осина тихонько рассмеялся.

– А спорим, не подеретесь?

Все сразу почувствовали себя неловко. Я отвернулся к окну. Дядя Коля опустил голову. С силой провел ладонями по лицу, словно стирая что-то. Потом виновато улыбаясь сказал:

– Извини Вадик. Нервы-суки. Я еще переживал обиду. Дядя Коля улыбаясь ждал.

– Ладно, проехали, – буркнул я.

– Проехали, – легко согласился дядя Коля. – Теперь о деле. Мы так прикинули с Андреем – он кивнул на Осину, – это дело азеров. Мстят твари за то, что мы их с рынка выкинули. Я живо обернулся к нему?

– Это точно?

– По всему выходит, что они. Но Магомед Большой отпирается. Я ему стрелку назначил. Сегодня в десять. Там все и решим.

Эта новость обрадовала меня. Наконец хоть какое-то действие. Все эти дни, прошедшие после свадьбы, меня жгло желание что-нибудь делать. Куда-нибудь ехать. Выбивать одним ударом двери. Допрашивать, тыча в окровавленное лицо ствол пистолета. Потом стрелять в это лицо, видеть как враг умирает. Знать наконец, что все кончилось и больше уже никогда не повторится.

На стрелку мы приехали на двух машинах. Большой со своими нас уже ждал. Мы остановились на противоположной стороне поляны. Вылезли. Нас было восемь. Их тоже. Одновременно мы пошли навстречу друг другу. Мы шли по жухлой, желто-коричневой траве. Под ногами шелестели опавшие листья. Тяжелое, свинцовое небо нависало над нами, предвещая беду. От волнения меня бил озноб.

Не доходя метров десять мы остановились. Дальше дядя Коля и Магомед пошли одни. Магомеда не зря прозвали большим. Это был огромный мужик, с лицом, поросшим черной курчавой бородой. Рядом с ним дядя Коля выглядел пацаном. Они сошлись на середине и заговорили. Я не слышал о чем.

Дядя Коля сдвинул кепку на затылок. Это был знак. Я напрягся, пригнувшись как перед броском. Дядя Коля что-то сказал. Магомед расхохотался, обнажив ровные белые зубы. Он еще смеялся, когда дядя Коля вдруг подпрыгнул. В руке у него блеснул нож. Дядя Коля с размаху всадил его Магомету в глаз и они вместе повалились на землю.

Сразу началась стрельба. В руке у меня оказался пистолет. Не помню как я его вытащил. Я увидел, как озер целится в меня. Я надавил на спуск. Выстрела не было! Патроны кончились. Пистолет встал на затворную задержку, но я этого не понимал. Я отчаянно давил на спуск.

Я видел, ясно видел, как палец азера выбирает слабину, сейчас боек ударит по капсулю, взорвется порох и вылетит пуля. Вылетит прямо в меня! Бах! В этот момент Осина прыгнул и пролетев в прыжке метра три толкнул меня. Левое плечо обожгло. Осина извернувшись на земле выстрелил. Азер упал.

Внезапно завыли сирены. На поляну выскочили несколько машин с мигалками. Из них посыпались люди в серых ментовских комуфляжах.