Баба Яга пошукала за печью и достала почерневшую, звонкую и такую родную клюку, будь она не ладна, лакированную временем и руками старухи из прежних жизней.

Двигалась по избе медленно, но сама.

– Я убью его, – однажды тихо прошипела постаревшая колдунья, совсем запамятовав о том, что рядом чужак.

– Кого убьешь? – насторожился Двусмысл, который с того момента, как к Бабе Яге вернулся рассудок, не отходил от великой славянской книги. Вот и сейчас Радогост был открыт лишь на середине.

– Чернобога убью, – пояснила Яга. – Это он ордынцев на Русь водит. Видать, решил всех русичей извести.

– Я тебе сейчас пользительного отварчика заварю, – спохватился Двусмысл. – Лепешек с медком отведаешь.

– Сиди ты уже в своей книжке, – улыбнулась Яга. – Чай сама с руками еще. – А потом вздохнула и добавила: – Мне зверушки лесные докладывают, что ты от хлебосольства моего сбежать пытался. Сознавайся?

Двусмысл вскинулся и настороженно всмотрелся в искаженное гримасой боли лицо ведьмы, опасаясь обещанной расправы.

– Охолонись, ты, наставничек мой горемычный. Отпускаю я тебя за службу твою и заботу. Хоть на все дороги сразу, а свою собственную тропку сам найдешь.

– Да куда ж я сейчас в пургу и стужу подамся-то? На погибель свою лютую что-ли?

Яга усмехнулась.

– Коли до первоцвета черемухи меня грамоте обучать станешь, то награду великую от меня получишь, а если нет, так, когда пожелаешь, тогда и уйдешь.

– Спасибо, хозяйка! – смутился волхв. – А с монгольским войском-то что приключилось? Цыпонька сказывал, ушли они восвояси.

– Это я их прогнала, – просто ответила Баба Яга. – Ведь никакого покоя от них люду мирскому не стало. Пакостят и пакостят, но не это меня тревожит – Чернобог еще кровожадное войко соберет и на Русь приведет. Он шибко худое задумал, русичей всех извести решил, с дитями и бабами.

Волхв молча внимал.

– Позволь, великая, мудрость Радогоста далее изучать?

Яга кивнула и с кряхтением завалилась на лежанку, только и промолвила:

– С потерей кровушки я молодость быстро теряю, да и не тебя жду. Живи до лета, а потом уходи.

Волхв хотел что-то ответить, но услышал, как ровно сопит Яга. Уснула. Кудесник зажег фитилек толстой свечи и углубился в чтение священной книги всех славян Мира – Радогоста, а черный ворон Цыпонька защелкал клювом и сообщил:

– Красота!

– Цыть! – шикнул волхв на черную птицу. – Пущай хозяйка отдохнет ладом. Она заслужила.

С этого дня отношения Яги и Двусмысла изменились. Длинными, зимними вечерами они подолгу разговаривали обо всем на свете, вспоминая былое и мечтая о грядущем. Великая ведьма и сильный кудесник по-настоящему сдружились. Двусмысл с удивлением узнал бесконечную историю прерывистого жизненного пути вечной ведьмы.

Он был поражен и все же до конца не верил в эту историю, а ведьма, соскучившись по собеседнику, подробно и в ролях рассказывала свои истории, в основном смешные, иногда страшные. Много разговаривали о магии, но сразу выяснилось, что волшбу они понимают по-разному – поспорили и даже чуть не рассорились. Но кое-что Яга дала Двусмыслу. Нет, она не смогла дать ему божественную искру прозрения, в каком-то смысле у кудесника она была, только своя, другая, особенная. Она научила Двусмысла наговору и заговору – теперь он мог усиливать свои собственные заклинания.

В разговорах, в постижении грамоты, да и в писании слов и целых предложений, миновала зима, а за ней и весна-красавица.

Уже и скворцы давно прилетели, да и сирень отцвела, а волхв совсем перестал спать, все торопился прочесть Радогост до конца, и ясно было, что не успевал. Он боялся лишний раз привлечь к себе внимание, чтобы Баба Яга его не прогнала.

В это лето 1291 года вечная ведьма постоянно куда-то улетала на своей ступе. Волхв осознавал, что силы и магия, помещенные в эту простую крестьянскую торбу, ему не подвластны и непостижимы.

Лето в этом годе удалось буйное, то дубьё драло ветром сноровистым, то пыльной бурей глаза вышибало.

В тот раз Баба Яга улетела далеко-далеко к Жигулевской горке, багровый закат у костерка проводить, да нежный рассвет встретить, но неспроста – после полуночи Ладу все кликала, а затем Леля призвала.

Юноша небывалой красоты появился из туманных завихрений утренней зори, изящно присел к потухшему кострищу, прищурился и дунул в сырые дрова. Единственный не потухший за ночь живой уголек взметнулся вверх, вычертил по дуге яркое колечко и упал в кучку хвороста.

– Здравствуй, Ягода. Маменька занята и не придет. Дева просила тебе передать, что герой, которого ты ждешь, скоро родится.

– Как скоро? – воскликнула Баба Яга. – Это сколько же мне его тепереча ждать-то?

Бог любви улыбнулся одними уголками губ и сообщил:

– Через семьдесят лет.

– Ой, как долго-то, – расстроилась ведьма. – А пораньше нельзя ли?

– Нет. – Лель протянул раскрытые ладони к разгоревшемуся костру. – Не родился еще смертный, который молот Перуна смог бы поднять. Этот первый будет. Иваном нарекут.

– Ох, как трудно ждать-то будет, – расстроилась Яга. – Семь десятин – большой срок! Целая жизнь!

– А зачем тебе торопиться? Ты же вечная, дождешься!

Баба Яга нахмурилась и медленно проговорила:

– Только попробуй насмехаться надо мною, несчастной сиротою!

– Ну что ты! Что ты! И ты нас пойми. Собрать воедино все планеты, людей и богов крайне тяжело. Герой родится, будь уверена. Мы уже свили нити судеб его прадедов, а их много. Теперь занимаемся дедами, так и до родителей дойдем, а там и герой родится! Мы подхватим его судьбу и поведем по жизни до зарождения величайшей в мире любви. Благодаря ней он сможет совершить великие подвиги и вступить в битву со злом.

– Вам, богам, что десяток годков пролетит, что век минует – судьбины человеческие для вас, что песчинки сквозь пальцы…

– Так и тебе, великая ведьма, вечность подарена, – перебил ее Лель. – По сути, ты сама полубогиня.

– Тогда забери в Ирий, я буду жить с богами, раз я такая божественная.

Лель встал, оглянулся, как будто заторопился.

– Ну, мне пора. Жди Ивана и не горюй. Но знай, на героя надейся, а сама не плошай. Готовься к битве, вечная ворожея! Черный бог совсем из ума выжил – возжелал Русь изничтожить.

Баба Яга встала, скрестила руки на груди, взглянула на Леля своими бездонными очами и с ехидцей промолвила:

– Ну и секрет! Об этом знают все на свете.

На том и расстались – Лель с облегчением, а Баба Яга с раздражением.

Возвращаясь домой после разговора с сыном Лады, ведьма неслась по июньскому небу на кровавый закат. Этот факт ничего хорошего не сулил всем остальным обитателям засыпающего мира.