– Остановись, черт тебя дери, Вера, остановись! – не удержался Лауниц.

– Блин, ты такой же чокнутый, как и Загряжский. Останови ее пулей. Если у тебя не будет на руках «смерть-лампы», то Берковски оставит тебя в Зоне и, скорее всего, в виде трупа. Ты, может быть, не в курсе, как Берковски поступил с Загряжским. Лишь за то, что тот слишком много знал об этой зеленой дрисне и не хотел с ходу отдать «лампу». Вовсе не пропал «царь», грохнули его ребята из «Монлабс». Хочешь по стопам Загряжского в рай для дураков попасть? Там на тебе будут воду возить целую вечность. Стреляй же!

Режущий голос Возняка ударил по нервам и Лауниц не выдержал. Вначале, поскользнувшись, поехал по склону карьера, слыша позади издевательский смех «напарника». Затем Лауница словно закачало волной и какой-то поток, напоминавший прибой, сорвал его с тверди. Все бешено замелькало вокруг, не зафиксировать ни одной детали, длинная волна понесла его под фиолетовым, будто инопланетным солнцем.

Его растянуло, как струю воды, и ударно воткнуло в песок. Неподалеку от Веры, как он понял, когда взгляд сфокусировался.

Лауниц с трудом прохрипел сквозь гадость, набившуюся во рту.

– Нельзя к трапу, – и отключился.

Очнулся, когда Вера смывала грязь и кровь ему с лица мочалкой-грязеедкой.

Он был там, куда упал, сверзившись со склона. Всего лишь.

– Как ты? – спросила она.

– Я был почти на той стороне и теперь снова здесь.

– Нет, не был. Но я вернулась, когда заметила твой кувырок.

– И что это было?

– Кислородное голодание, – она, коснувшись боди-коннектора на его виске, перебросила ему данные со своего медицинского сканера.

Кислородное голодание. Изменение газового состава атмосферы, характерное для места действия гравиконцентрата. Тоннельный синдром сознания, обычный для кислородного голодания. Впервые обнаружен у людей, находившихся в коме.

– А Возняк? Где Школяр?

– Я его не видела. Ну, не видела я, честно. Если был, то не стало… Думаю, что ошибалась с ним – это не настоящий Возняк. Мусорщик совершенствуется прямо на глазах. Он научился выходить из времени-в-пространстве, принимая какой захочет облик, погибшие люди для него просто маска. Никаких зеленых коконов, щелей вместо рта, торчащих ниток и прочих ужасов. Все цивильно. Только не спрашивай зачем.

– Сам знаю. Затем, что ему понадобилось выбраться из Зоны.

– Такой ответ и пятиклассник даст, а вот почему именно сейчас?

К концу дня они добрались туда, где им должны были открыть «коридор». Достаточно было передать пароль для патруля «Вау», затем выйти на кибероболочку периметра по радиоканалу и передать два кода; первый опустит один лепесток стены, второй отключит датчики. Колючку они должны были разрезать сами – титановыми ножницами.

За колючкой шла дорога. Там их ждали. Три «сычуанских» «хаммера» H5 c 12,7-мм электроприводными пулеметами Rheinmetall и 40-мм автоматическими гранатометами. В отличие от полицейских и гражданских вариантов у этих машин вообще не имелось стекол. Еще там было десятка два вооруженных людей в силовых брониках.

Среди них и Берковски.

– О, да нас встречает целая делегация, – окликнул Лауниц. – Король британский, альфонс путанский и барон цыганский. Здравствуйте, Зигмунт, мы справились.

– Мы справились. Лауниц – на месте. Вера – в машину. Вы, Лауниц, возвращайтесь обратно, – рявкнул Берковски в громкоговоритель. – В противном случае вы будете застрелены как при попытке нелегального пересечения охраняемого периметра.

Для наглядности ближайший к Лауницу ваушник передернул затвор винтовки, а стрелок бронемашины навел ствол крупнокалиберного пулемета – прямо в лоб. Вера пошла к «хаммеру», даже не оглядываясь на своего недавнего спутника.

Лауниц почувствовал, что у него подкатывает комок к горлу. Как же он мог довериться этой суке, которая делает деньги на несчастьях других?

– Что за фокусы, господин Берковски? Все ваши контракты превращаются в туалетную бумагу, едва они вам перестают быть нужными? Как и те договора, которые заключили большие белые отцы с индейцами?

– Я бы мог вам ничего не рассказывать, господин Лауниц, но, поскольку вы справились со своим заданием, желаю вас просветить. Только положите оружие на землю, боюсь, вы можете занервничать, и мои люди вас тогда просто пристрелят.

Лауниц положил на асфальт, продырявленный черной колючей травой, винтовку, пистолет и шашку.

– Ну, валяй, иуда. Извини за комплимент.

– Сергей Загряжский по заказу Института внеземных культур нашел «смерть-лампу». Однако нам удалось получить информацию, что он договорился передать ее агентам русской разведки, причем еще на территории Зоны. Сотрудники МИВК вместе с представителями полиции и АНБ вышли на перехват, но при попытке ареста Загряжский начал перестрелку и погиб от пуль агентов АНБ. «Лампы» при нем не было…

– А русские-то при нем были?

– Мы вначале подозревали, что он уже передал ее русским разведчикам, но информация систем наблюдения показала, что те не успели появиться в Зоне.

– И какое отношение это имеет ко мне?

– Прямое. Мы имплантировали вам мемограмму Загряжского, которую сняли, когда он лежал в больнице после драки. Фактически загрузили вам искусственную личность. Она прижилась. Вы оказались подходящей кандидатурой, но, извините, доверять вам мы больше не можем. Скорее всего, вы будете исполнять установки, заложенные в Загряжского русской разведкой.

Лауниц понял, что сейчас самое главное – не сходить с ума, а хотя бы имитировать логичный разговор.

– Мне что-то втюхали и теперь не могут доверять. А Вере вы можете доверять? Это ж она меня выбрала.

– Вера была не только женой Сергея Загряжского, но и давно сотрудничает с нами.

– Какой-то порнофильм. «Монлабс» охотится на ее мужа, а она сотрудничает. Или, может, она и вышла за него замуж, потому что с вами сотрудничала. Ту самую драчку, где Загряжскому по голове дали, надо полагать, тоже организовала она. Не хотел бы я такой женушки… А, кстати, мои деньги, чуть не забыл, что с ними?

Берковски немного помедлил с ответом.

– Не волнуйтесь, мы заплатим за вас ваши необъятные долги. Извините, но наша беседа завершена, – стрелок бронемашины, поиграв стволом пулемета, навел его снова на лоб Лауница. – Прощайте, ничего личного. Хотя если честно, немного личного есть. Вы мне не нравитесь, ваш единственный фильм – говно и другого, по счастью, уже не будет… А сейчас вы, не поднимая своего оружия, дуете обратно к той дыре в колючке.

– Да насрать на тебя, Берковски, но та гнида, которая живет во дворце над городом и плещет свои яйца в золотой ванне, кончит плохо. За что борется, на то и напорется.

Затерянные в океане