— А он? — нерешительно спросил Башка, кивнув на Фюрера.

— А его без нас съедят. Вперед!

Айрат слегка подтолкнул замешкавшуюся Улу:

— Идем. Если слышишь приказ, его нужно выполнять, а не думать.

— Когда ты прикажешь прыгать, я должна прыгать, а не спрашивать, как высоко, да?

— Да.

— Ну попала… — вздохнула биолог.

— Зато живая, — резонно заметил Айрат. — Хватит болтать, выживем — наговоримся.

Они перепуганы, никто пока еще не понял, что происходит, и защищается каждый, как умеет. А умеют-то они немногое: забраться в панцирь, спрятать голову, и пусть все идет, как идет. Они даже благодарны тому, кто отдает приказы. Любые. Главное, самим не думать. Да. Они благодарны.

Пока.

Рано или поздно все придется как-то объяснять. Ула уже попыталась задавать вопросы, и смерть Фюрера сдержит ее ненадолго. В том, что касается опасности, женщины почему-то чувствуют себя особенными, полагают, что им позволено больше, чем другим.

Сейчас, однако, не до нее. И не до вопросов, от кого бы они ни исходили. Вон та группа деревьев опаснее, чем выглядит. Еще несколько шагов, и можно открывать огонь…

—…огонь!

Три совершенно безобидных с виду тонкоствольных деревца взорвались пенными брызгами. Четвертое изогнулось, беспорядочно хлеща ветками пустоту и соседние стволы.

— Они что, живые? — Пуля поудобнее пристроил свой огнемет.

— Были. — Тихий огляделся. — Вперед Рысью!

Вместо пяти километров пройти пришлось семь. Пройти или пробежать, или прокрасться, опасаясь даже дышать. Командир задавал темп и направление. Идти по прямой не получалось. Даже когда позволяли это просветы в зарослях, Тихий руководствовался не удобством дороги, а какими-то своими, ему одному ведомыми соображениями. После первых двух стычек его чутью поверили беспрекословно. Азамат приказывал стрелять по совершенно безобидным с виду деревьям, несколько раз аж до самой земли приходилось выжигать слой гниющих листьев, а однажды из гранатомета разнесли нагромождение упавших и полуупавших древесных стволов. И всякий раз под личиной растений скрывались живые, хоть и не очень быстрые твари. То, что прикидывалось буреломом, было и вовсе неописуемым. Оно успело один раз плюнуть, слава богу, ни в кого не попало, и только после заряда плазмы, влетевшего ему точно между жвал, сдохло в корчах.

— Это какой-то бред, — констатировала Ула вполголоса, когда они с Пенделем проходили мимо останков плюющегося монстра. — Посмотри, видишь, во-он там, на ветках?

Айрат бросил мимолетный взгляд вверх. Ничего особенного не увидел.

— Там висит его центральный сегмент, — объяснила Ула. — Живой, но без конечностей. А нас пыталась атаковать одна только голова. Или головогрудь. Где-то еще хвост должен…

Впереди выстрелили. Дважды.

— Вот это, наверное, хвост.

— Хочешь сказать, — нахмурился Айрат, — эта здоровенная тварь была только головой? Без туловища, что ли?

— В том-то и дело. Ему гранатой вырвало центральную часть, и ее не добили. Думаю, что из этого рано или поздно вырастет новая особь.

Айрат выразился емко и неприлично.

— Я же говорю: фантастика. И птиц здесь нет ни одной, — согласилась Ула. — Но главное, непонятно, откуда Тихий знает, когда и куда нужно стрелять.

— Чует, — объяснил Айрат.

— Как?

— Жопой!

— Да? — Ула задумалась и замолчала.

На упавший модуль наткнулись неожиданно. Знали, конечно, где он. Знали, что вот-вот найдут. Но ожидали увидеть выжженную, как на месте посадки, землю, поваленные стволы, истекающую зеленой кровью зелень. А складской отсек упал точнехонько в центр широкой просеки. Если и зацепил он в падении деревце-другое, так в глаза это не бросалось.

Но откуда просека в девственных джунглях?

На краю зарослей Тихий остановил бойцов. Прислушался. Или принюхался? Постоял несколько секунд в глубокой отрешенности. Потом кивнул:

— Чисто.

И даже дышать как будто легче стало.

Дошли.

— Джокер, осмотрись тут, — попросил Тихий.

— Есть.

Джокер прошел вдоль границы леса. Пересек просеку, прошел по опушке с другой стороны. Присел на корточки. Потом опустился на колени и стал ползать, вдумчиво изучая каждый сантиметр под ногами.

Следопыт. Единственный на всю роту. Во взводе и раньше понимали, насколько им повезло, что Джокер оказался именно в их числе, а уж сейчас и здесь он был просто незаменим. Для этого парня джунгли — дом родной. Даже совсем чужие и незнакомые.

Синий и Башка вновь взяли на себя патрулирование. Пока не развернут периметр, за лесом надо присматривать. Тихий, конечно, сказал, что здесь чисто, но за береженым еще и бог приглядывает, как говорят в России. Кроме этих двоих никто больше на Джокера внимания не обращал. Как он работает, видели много раз. А дел хватало. Наблюдать друг за другом некогда.

Главное было — не дать людям времени задуматься. Подумать — это пожалуйста. Солдат должен думать, иначе он быстро умрет. А вот задумываться нельзя. Задумчивость — еще более верный путь к смерти, чем бездумность.

Тихий назначил Пижона, Лонга и Пенделя командирами отделений. Работы было предостаточно, тем более что никто не мог сказать, сколько осталось времени до наступления темноты. Не то чтобы это имело значение — в темноте или при свете солнца — незнакомая планета одинаково опасна, — однако людям день милее и привычнее.

Отделение Пенделя устанавливало временный периметр. Кинг менял программы в станковых лучеметах, назначая орудия на стрельбу по всему, что движется. Никаких других команд он задать не мог за недостаточностью данных, а того, что вводили в электронные мозги на Земле, здесь могло не хватить. Отдельно каждой установке приходилось вдалбливать параметры Улы, дабы не реагировали пушки на ее перемещения. В гексаэдре, образованном шестью лучевыми установками, мертвых зон не было, а Тихий распорядился включить режим полной зашиты, такой, когда орудия простреливают всю площадь и за пределами периметра, и внутри него.

Разумная мера, учитывая, что на планете водились твари, выскакивающие из-под земли. И хорошо, что параметры остальных бойцов взвода ввели в память орудий еще дома.

Поймав себя на мыслях об Уле как о новом солдате, Кинг прервал работу, отыскал биолога взглядом — она уже развернула походный лазарет и что-то делала там с Резчиком, — неплохая замена Фюреру. Для немки на складе отыскался комплект формы и броня. Джокеровы запасные, но Джокер нежадный, ему поделиться не жалко. Тем более что он во взводе единственный, чьи размеры с Улиными более-менее совпадают. А в гермошлеме фрейлейн выглядит куда лучше, чем в респираторе. Хотя, конечно, одна баба на два десятка мужиков… Надо полагать, Тихий придумает, как решить эту проблему.