– Немного поздно для работы, – тихо заметил он, входя, и Лео поднял на него глаза, а потом пожал плечами:

– Жизнь продолжается.

На миг Антониосу захотелось обругать брата за такое бессердечие, но, увидев его больные глаза, он понял, что тот справляется только благодаря работе. Надо же – он начал немного чувствовать людей, спасибо Линдсей.

– Хочу с тобой поговорить, – начал он.

– О чем?

– Об отце.

Лео посмотрел на бумаги на столе, переложил несколько бесцельно.

– И что насчет него? – спросил он наконец.

Антониос набрал воздуха в грудь, точно перед прыжком в воду.

– У него были долги, Лео. Он почти потерял предприятие, когда с ним случился сердечный приступ.

Леонидас едва не разинул рот от изумления, как и Линдсей. Антониос объяснил ему все заново о долге, о позоре, о тайне.

Наконец брат встал из-за стола и повернулся к окну.

– Тебе нужно было все мне рассказать.

– Я думал, что не имею на это права.

– Теперь я понимаю, – ответил он брату. – Я, наверное, был не прав.

– Наверное?

Антониос готов был снова вспыхнуть, но удержался.

– Леонидас, отец заставил меня пообещать, что я не расскажу никому. Он был очень огорчен тем, что все зашло так далеко. Если бы я рассказал, я бы предал его память. Я и сейчас так себя чувствую, но понимаю, что ты заслуживаешь того, чтобы знать – возможно, больше остальных.

По крайней мере, подумал он, мать уже не узнает о криминальных проделках ее мужа, и это хорошо.

– Жаль, что он мне не сказал, – помолчав, произнес брат. – Жаль, что он не видел, как я люблю это предприятие, как хочу разделить его с ним. Жаль, что он не доверил мне эту ношу.

– Мне тоже жаль, – ответил Антониос. – Хорошо бы вообще не было секретов никогда.

Они помолчали, а затем Лео поднял глаза и спросил:

– Так что сейчас? Все пойдет по-прежнему или ты мне дашь немного больше свободы?

В его голосе было нарочитое презрение и вместе с ним – отчаяние, и Антониос знал, что это его вина, что брат в таком состоянии. Это он держал его на привязи.

– Нет, – медленно произнес он, вспоминая слова Линдсей, которая, как оказалось, поняла все лучше, чем он сам. – Этого не будет.

Лео горько усмехнулся.

– Ну, конечно.

– Нет, – произнес Антониос, глубоко вздохнув. – Не думаю, что ты понимаешь. Что ты скажешь, если я сделаю тебя управляющим?

Линдсей мерила шагами комнату целый час, – был вечер, и похороны закончились. Парфенопа завтра уедет домой, и дом станет тоскливым и одиноким.

Что же будет с ними?

Линдсей не знала, понял ли муж то, что она ему сказала, и принял ли. Не знала – может быть, их брак висит на волоске.

Придется отказаться от работы в знак преданности мужу и ради их брака. Было нечестно с ее стороны вообще думать об ином исходе.

Она открыла ноутбук с тяжелым сердцем. Неоконченное письмо все еще было на экране, Линдсей пробежала глазами строчки и начала писать дальше.

«Я очень рада предложенной мне возможности, но, боюсь, что не смогу…»

– Ты ведь не отказываешься, нет?

Пальцы Линдсей замерли на клавиатуре. Повернувшись, она увидела мужа, стоящего на пороге кабинета. Он был уставшим, но вместе с тем каким-то окрыленным.

Медленно шагнув вперед, он улыбнулся:

– Я бы на твоем месте так не делал.

Линдсей нахмурилась, надежда и неуверенность боролись в ней.

– Нет?

– Нет.

– Но…

– Ты была права, Линдсей, обо всем. Насчет меня и Лео, но главное – насчет нас.

Робкая улыбка начала расцветать на ее лице.

– Что произошло?

– Я сказал ему правду.

– О, Антониос. – Слезы защипали ей глаза. – Я горжусь тобой. Это должно было быть нелегко.

– Да. Но все равно – словно камень с души упал. Я полагаю, ты знаешь, о чем я.

– Да. – Она кивнула, и муж взял ее за руку и поднял со стула, притянув к себе. – Спасибо тебе за терпение, – прошептал он. – Спасибо за любовь, хотя я и не думал, что мне нужна именно такая любовь.

– О, Антониос, – только и смогла произнести Линдсей и обняла его.

Так они и стояли, Антониос поглаживал жену по волосам, а она прижалась к нему, удивляясь тому, что в его объятиях чувствует себя одновременно маленькой и сильной.

– Так что насчет работы? – спросил муж, кивая на ноутбук. – Вообще, что это за место?

Линдсей отстранилась и осторожно посмотрела на него.

– Не имеет значения.

– Я так не думаю.

Не зная, что сказать, она пожала плечами.

– Ассистент на кафедре математики.

– Звучит как раз по твоему профилю.

– Ну да… Я хотела отказаться, – начала она, но остановилась, увидев, что он качает головой.

– Я же тебе говорил, что на твоем месте не делал бы этого.

– Почему?

– Потому что мне нравится идея пожить в Америке.

Линдсей не могла поверить своим ушам.

– Что?

– Лео стал управляющим.

– Но…

Голова Линдсей закружилась. Она не могла поверить, что он мог оставить работу.

– Я предложил ему это место, – объяснил Антониос. – Ты была права, Линдсей. Я никогда не был счастлив на этой должности, а Леонидас всегда этого хотел. Он заслуживает шанс, и я заслуживаю его тоже. Право на счастье. С тобой.

– Но ты вложил в предприятие всю свою жизнь, – сказала Линдсей. – Ты же спас его.

– А теперь отдаю Леонидасу. Но я не ухожу насовсем. – Он лукаво улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которая проникала ей в самое сердце.

Что бы ни случилось, она его любит и всегда будет рядом.

– Я принял новую должность, – объяснил он. – Глава отделения Департамента инвестиций в Северной Америке.

– Северная Америка, – повторила она, мысли вихрем крутились в мозгу. – Инвестиции – ведь ваше предприятие никогда этим не занималось, разве нет?

– Я открываю новое направление нашего бизнеса в Северной Америке. В Нью-Йорке.

Линдсей потрясенно покачала головой.

– И это все ради меня?

– Ради нас. Ты же боролась, начав мне противостоять. Я бы ни за что не признал тот факт, что мне здесь плохо. В моих глазах это было предательством отца, моей чести и долга. Но ты, Линдсей, – ты меня пробудила от этого кошмара.