Сначала появилась Зойка. Рыжая, в лисьем полушубке, она и сама чем-то была похожа на хитроумную кумушку из русских народных сказок. Улыбка у нее лисья, но в глазах горели блудливые огоньки мартовской кошки. Она крутила роман с Аксеновым, но не прочь была остаться на ночь и с Егором.

– Не скучно одному? – с кокетливым лукавством спросила она.

– Нет, – категорично отрезал он.

– Ну, тогда бывай!

Зойка поняла, что ловить ей нечего, поэтому сразу же ушла, призывно качнув тазом.

Через окно было видно, как она садится в «девятку» к Аксенову. А ведь она замужем. Во всяком случае, на безымянном пальце правой руки у нее красуется обручальное кольцо. Изменяет мужу и не краснеет. Сейчас домой приедет, расскажет мужу, как много было работы, и по ходу объяснит, почему вдруг у нее разболелась голова. А может, и не станет ничего сочинять. Может, тупо исполнит свой супружеский долг. А может, сама и спровоцирует мужа на секс. Видно же, что ненасытная баба. В жизни так часто бывает: женщины выходят замуж за одних, а блудом промышляют с другими… Что, если Ксения тоже с кем-то сейчас зажигает?

Егор позвонил домой. Тишина. Время уже позднее, половина девятого вечера. За окном уже темно, Ксения должна быть дома. Но телефон не отвечал. Тогда Егор позвонил Веронике Сергеевне, но та ничего не знала… Может, Ксения до сих пор на работе?

Он позвонил на рабочий телефон. Но и там никто не брал трубку. Может, Ксения где-то рядом с аппаратом, только ответить не может? Интересно, почему…

Егор был готов убить Аксенова, когда тот появился на пороге. Что, если такой же хмырь лезет сейчас к его Ксении?

Лет тридцать мужику, а уже почти лысый. Этот на лиса не похож. Ослиный у него взгляд, а бородка козлиная. От него густо тянуло свежим перегаром.

– Нехорошо подглядывать, парень! – возмущенно-менторским тоном сказал он.

– Я не подглядывал, я обход делал, – стараясь держать себя в руках, буркнул Егор.

– Да нет, подглядывал ты.

– Вам уже пора, Игорь Семенович!

В чутье Аксенову не откажешь. Он понял, что может получить сейчас в морду, и оставил Егора в покое. Но злую мысль он мог затаить. И очень плохо, если она когда-нибудь проявится. Вдруг этот гад подстроит Егору какую-нибудь мелочь, которая может обернуться большой неприятностью?

Егор еще не успел придумать, какую пакость может подсунуть ему Аксенов, как тут же подставился. Хотя и невольно для себя. Он открыл дверь для коммерческого директора, когда вдруг из темноты вынырнули три внушительной внешности типа в кожаных куртках нараспашку. Аксенов тоже никак не ждал их появления, поэтому пугливо шарахнулся назад, тем самым заблокировав дверь. Незваным гостям осталось только протолкнуть его в глубь холла и зайти туда вслед за ним.

Так Егор оказался один на один с нежданной опасностью. Аксенов не в счет: он уже в штаны навалил, поэтому в драку точно не полезет.

– Эй, вы куда?

Не нравились Егору эти люди, более того, они его пугали. Рожи у них выглядели как у матерых уголовников, и одеты они были соответствующе. На улице мороз, а у них куртки нараспашку. Свитера без воротов, на мощных шеях видны золотые цепи. У старшака черты лица крупные и резкие, взгляд тяжелый, пронизывающий. Два его спутника были похожи на бульдогов, готовых всех рвать по команде «фас».

– А что такое? – внимательно рассматривая его, спросил главный.

– Нельзя сюда!

– Нам можно. Это наш район. Я Овес, слышал о таком?

– Не слышал.

– Мы с Мохнатым работаем.

– Э-э… Ну, про Мохнатого слышал, – растерялся Егор. – Только здесь есть крыша.

– Здесь может быть только наша крыша. Потому что это наша земля.

– Капитан Городовой так не думает. Я ему сейчас позвоню…

Егор знал, что Городовой покровительствует «Формуле жилья» и в случае бандитского наезда должен был немедленно связаться с ним.

– Городовой? – заметно растерялся авторитет. – Ну, знаю такого. Точно Городовой?

– Точно, – кивнул Егор.

– М-да, с ним лучше не связываться, – развел руками Овес. И вдруг спросил: – Слушай, пацан, ты случайно не на Уральской улице живешь?

– На Уральской.

– А я на Мичуринской, это совсем рядом… – Овес посмотрел на Аксенова и грозно нахмурил брови. – Ты кто такой?

– К-ком… К-коммерческий директор, – через силу выдавил тот.

– Ну и что ты здесь делаешь? Видишь, конфликт улажен. Ваш пацан все разрулил. Давай дергай отсюда!

Аксенова как ветром сдуло, и спутник Овса закрыл за ним дверь.

– Как зовут тебя, пацан? – спросил авторитет, с дружелюбной иронией глядя на Егора.

Тот назвался.

– Как твою подругу зовут, знаю, а тебя – не знал. Теперь знаю, – сказал бандит. – Ну, Ксюха… Да ты не напрягайся, я ее хорошо знаю. Мы же с одного района. И в стриптизе она танцевала… У нее пацан был, убили его, да?

– Кирилл его звали. Его убили, а меня посадили.

– А сюда как устроился? В охрану с судимостью не берут.

– Меня взяли…

Овес пожал плечами, глянул назад, увидел кресла, сел. Достал сигарету, закурил и пристально посмотрел на Егора.

– Может, Городовой тебя сюда устроил?

– Ну, он.

– А тебя не удивляет, почему я это знаю?

– Он же здесь крышу держит…

– Да нет, не потому. Просто я палец к носу прикинул. Видел я твоего Городового. Он к твоей Ксюхе домой приходил…

– Он к нам приходил.

– Когда?

– Недели две назад…

– Да нет, он позавчера к ней ходил… Нет, вру, он позавчера от нее утром выходил. А два дня назад вечером к ней пришел. Ну да… А ты что, не помнишь?

– Я на сутках был…

– Ну, ясно, ты на сутках, а жена на утках… Мне, в общем-то, все равно, но просто обидно: ты зону топтал, свой, считай, пацан, а эта сучка тебе рога наставляет…

– Да нет, ты что-то не то говоришь! – мотнул головой Егор.

От волнения он не чувствовал под собой ног. Такое ощущение, будто кто-то взял его за шиворот и подвесил над полом.

– Да ладно тебе, не то… Ксюха твоя в стриптизе танцевала или нет?

– Ну, это в прошлом…

– Стриптиз, может, и в прошлом. Но так и стыд в этом прошлом остался. Не осталось стыда у твоей Ксюхи, потому и зажигает она с ментом…

Рука сама по себе потянулась к телефону. Если Ксения в квартире с Городовым, она все равно возьмет трубку… Может, не брала, потому что была занята?

– Ты что, домой звонишь? – грубым басовитым голосом спросил спутник Овса, бандит с узкими щелками глаз над широким приплющенным носом. – Нет ее дома. Она сейчас у мента.