– Что скажете, уважаемый автор? На кафедре показали публикацию?

Петя отвечал со спокойным достоинством:

– Видите ли, успех был предсказуем, поскольку я пишу про то, что знаю наверняка. Репутация преподавателя передаётся студентами по цепочке, от старших курсов к младшим. Ребята усвоили: за красивые глаза они никогда не получат у меня даже «государственную оценку» – «удовлетворительно». Потому готовятся к экзаменам, зубрят, учат, на лекциях занимают лучшие места. А как же? Они будут строить мосты, проектировать здания. Одна «опечатка» или «косяк», как вы выражаетесь, и вся конструкция рухнет, люди погибнут. Я и Семёну своему говорю: «Учись! Учись!» Репетиторов ему нанял. После первого семестра у них половину группы отсеяли – не тянут ребятишки, головы слабые, работать не любят. А Семён зацепился, есть характер.

Женя слушала, внутренне улыбаясь. И вдруг, пронзённая внезапной тоской, вспомнила себя, молодую. Каким прекрасным казался мир! Какой неутолимой была жажда знаний! Её тянуло во все стороны – к совершенным уравнениям математики и к железным законам физики, к романтике геологии, к гармонии и мощи звёзд. А утолил жажду смертный человек, его жизнь, его страдания, его вдохновения и метания… Как странно…

– Я и Гале, бывало, говорил: «Учись!» Она: «Зачем? Хватит того, что ты у меня учёный». Ну, ладно. А сейчас руководство завода выпустило приказ, что все специалисты должны быть с высшим образованием, иначе – до свидания!..

И пришлось Гале поступить к нам на заочку! Приходит ко мне. Я говорю: «Галя! Ты помнишь, что я тебе двадцать лет назад внушал?»

– И что? – Женя смеётся, представляя картину необычного свидания.

– Молчит, глаза опустила.

– Она вам будет экзамены сдавать?!

– А что ей остаётся?! – И брат беспомощно разводит руками.

– Да видела я эту Галю! – с досадой говорила ей после сестра.

– Ну и?..

Лариса покачала головой, помолчала. Вздохнув, продолжила:

– Необыкновенной красоты женщина! Даже не знаю, с кем сравнить. От неё будто сияние исходило – от волос, от кожи. Черты лица – точеные, волосы – водопадом, фигурка, как у статуэтки, а взгляд – дерзко-кокетливый. Полюбуйтесь, мол, на чудо природы. И впрямь: увидев раз – не забудешь. Она чертёжницей работала, а Петя – проектировщиком. Он не знал, куда её посадить и как ей угодить – пылинки с неё сдувал.

– Картошку готов был «соломкой» жарить! – хохотала Женя.

– Ну да. Ещё до Гали я познакомила его со своей однокурсницей. Деревенская девушка, застенчивая, скромная, но очень добрая, домовитая. Рождённая для семьи. Спрашиваю: «Как тебе Маша? Понравилась?» А он, знаешь, что сказал? «Я женюсь только на красавице!» Честно говоря, меня такая самоуверенность покоробила. Думаю: кем ты себя мнишь, раз тебе нужна Софи Лорен?! Тоже мне, Аполлон!

– Скорее, Геракл.

– Да. И вот он отхватил эту Афродиту… Но не ужились они. Тёмная история, не знаю почему. И сын их брак не удержал. Мне кажется, он до сих пор Галю любит. Что, думаешь, у него не было возможности найти себе женщину? Студенток целые букеты в каждый набор. На любой вкус! Он – обеспеченный человек, профессор. Такие мужики – на вес золота!

– И пошла к нему Галя на поклон, зачёты сдавать! – ехидничала Женя.

– Да всё он ей поставит! – рубила сестра. – Петя – человек благородный…

Неужели она даже цветов не догадалась купить? По своему привычному легкомыслию? Да нет же, были цветы! Белые розы (или всё-таки хризантемы?) белой зимой. Она и сама была как цветок – тонкая в талии, с тонкой шеей, с длинными руками, длинными ресницами. Единственная женщина в зале, пунцовая от смущения.

Брат пригласил Женю на защиту диссертации. По трещинностойкости бетона! «Да я же ничего не пойму. Это, наверное, неудобно будет». – Она пыталась отбояриться, стесняясь статуса некомпетентной «болельщицы». Хорошо, что Петя настоял. «Увидишь Костю Пиранова – это мой друг, известный математик. Дедов матёрых – на них вся инженерия сейчас в России держится. Ну и вообще…»

Костя оказался заводным малым – он встретил её на проходной вуза. Бойкий, ловкий, сыпал остротами, дружески подмигивал через толстые стёкла очков, так что через минуту Женя почувствовала себя «своей в доску». В аудитории выбрала удобное место – весь зал как на ладони. И как-то внутренне успокоилась, почувствовав – всё будет хорошо! И даже очень! И чего Петя, спрашивается, так волнуется?!

Никогда ещё Женя не видела брата в таком разобранном состоянии. Развешивая чертежи на огромной чёрной доске, он то краснел, то бледнел. Вытирал белоснежным платком крупный пот со лба, перекладывал длинную указку из одной руки в другую. Ареопаг «дедов» (один из них был совсем древний, его, беднягу, чуть ли не на руках внесли в аудиторию) деловито жужжал за столом, старики слушали своего главного, покачивая в знак согласия младенчески-розовыми головами.

Костя, как шмель, кружил от одной группки народа к другой. А вот он подлетел к Пете, что-то кратко шепнул, улыбнулся. Брат растерянно оглядел аудиторию и, наконец, заметил Женю. Она помахала ему букетом – мол, я здесь! И то ли ободряющие слова Кости, то ли её легкомысленно-жизнерадостный жест, то ли ему просто надоело бояться, но она почувствовала – Петя успокоился, взял себя в руки.

Странно, он говорил, тыча указкой в длинные формулы, а Женя, позабывшая даже школьную математику, вдруг стала понимать смысл выполненной работы. Не диссертация, а настоящий детектив – как победить коварные трещины в сложных бетонированных формах? Деды внимали, навострив на оратора слуховые аппараты. «Были проведены эксперименты, подтверждающие математические выкладки К. А. Пиранова… сделаны расчёты для различных климатических условий… практическое применение работа получила при реконструкции купола храма церкви Покрова Пресвятой Богродицы…»

Петя убеждал, доказывал, показывал, дописывал новые формулы, стирая старые – доска не вмешала всей цепочки расчетов. Корифеи, видимо, утомившись, уже не слушали брата. Они о чём-то заспорили, причём самый измождённый и тощий дед стал даже легонько постукивать клюкой, пытаясь втолковать коллегам свой тезис.

– Достаточно, – проскрипел сидящий в центре старик с таким уныло-страдальческим лицом, как будто его терзало постоянное несварение желудка. – Переходим к вопросам. Собственно, у нас их два. – И дальше он, чуть подрагивая нижней челюстью, выдал такую длиннющую и путанную тираду из формул и прочей зауми, что даже у бойкого Кости в недоумении вытянулось лицо.

Брат внимательно слушал скрипучий голос. Лицо его отражало мучительную гонку за логикой мысли выступающего, и с каждым новым поворотом вопроса становилось всё мрачней и мрачней.

Повисла долгая, тяжелая пауза.

– Что скажете, уважаемый? – Вредный дед явно наслаждался произведенным эффектом.

Брат шумно вдохнул и вдруг решительно бухнул:

– Вы заблуждаетесь! Дело в том, что… – Петя ткнул в формулу на доске, потом в чертеж, пытаясь донести до высокого собрания свои доводы.