тут его обнаружили. Подошли сзади почти незаметно — не те пятеро около ямы, за которыми он наблюдал, а другие. Но сухая ветка, как водится, хрустнула под чужой ногой. Первый успел вскочить и рванул с места — быстро, как чемпион по бегу.

79

Бе пятый проснулся раньше, чем Эф третий.

Проснувшись, он играл сам с собой в кости и думал. А третий сквозь свой сон слышал мелкий стук костей друг о друга, но долго не понимал, что за звуки раздаются, пока не открыл глаза.

Окончательно проснувшись, он вспомнил вчерашний вечер и понял, что так и не сделал того, что собирался. А пятый начал говорить о том, что надумал, пока бросал кости.

— Среди этих рисунков, которые на стенах, мне, кажется, удалось кое в чем разобраться, — сказал пятый.

«Наверное, в вино подмешали что-то снотворное, — думал третий, — но все равно они меня не удержат в этой яме».

— Я имею в виду эти две пары рисунков на южной стене и на северной. — Пятый показал на одну пару пальцем, а на другую взглядом. — Думаю, это две пары рук.

— Это похоже на руки?

— Указующая рука, если смотреть со стороны ладони, — сказал пятый и бросил кости, — три согнутых пальца прижаты, указательный указывает, большой смотрит в сторону. — Он посмотрел на кости, которые бросил, и снова собрал их в горсть. — По смыслу такую руку с указательным пальцем можно назвать стрелкой.

— Стрелка смотрит вниз, значит, надо копать под стрелкой, — догадался третий, и взял в руки лопатку.

— Четыре раза? — спросил пятый.

— Хоть восемь.

— Указатель должен указывать однозначно, — сказал пятый и бросил кости. — Обрати внимание, правая рука на той и на другой стене указывает пальцем прямо вниз, и камни, на которых эти руки нарисованы, расположены как раз друг против друга. А левая рука там и там указывает вниз под углом. — Он посмотрел на брошенные кости, собрал их в горсть и снова бросил.

— Кончай это. — Третий прикрыл брошенные кости ладонью.

— Ты оборвал мою мысль, — сказал пятый, — а я только начал понимать значение этих стрелок.

— Извини, если так. — Третий убрал ладонь.

Пятый подобрал кости, бросил их, собрал и еще несколько раз бросил.

— Если принять за идею, что нарисованное на стене может быть продолжено на полу, — сказал он, посмотрев на брошенные кости и собрав их в горсть, — то есть представить, что пол и стена — это как бы один лист бумаги, согнутый под прямым углом, — он бросил кости, — то мы увидим, что прямо направленные вниз пальцы, то есть стрелки на северной и на южной стене, смотрят прямо друг на друга, и я подозреваю, — он собрал кости, — что точно так же будут смотреть друг на друга и стрелки, направленные вниз под углом. Отсюда следует, что есть точка на нашем полу, на которую указывают все четыре стрелки. То есть две пары стрелок, смотрящие друг на друга, определяют две прямые линии на полу, и эта точка будет лежать в месте их пересечения. Строго говоря, чтобы определить точку, достаточно одной пары стрелок, но если на точку указывают две пары, это означает, что они указывают на нее не случайно.

Пятый приложил конец нити к указующему пальцу левой руки на южной стене, попросил третьего придержать. Продолжил нитью линию пальца и отметил место, где она уперлась в землю. Операцию повторили с рисунком на северной стене. Нитью соединили отмеченные точки, и пятый лезвием лопатки провел по земле линию от южной стенки до северной.

— Смотри, — сказал он, — угол, под которым линия на стене входит в землю, должен быть равен тому углу, под которым линия, прочерченная на земле, отходит от стены. То есть если представить, что эту стену развернули, как стенку коробки, чтобы она с днищем была в одну плоскость, как ровный лист, то наша проведенная линия должна быть прямой на этом листе. Сейчас проверим.

— Я тебе и так верю, — сказал третий.

Пятый повторил манипуляции с другой парой рук и провел лопаткой вторую линию.

— Теперь давай я. — Третий взял из руки пятого лопатку и начал копать в месте пересечения линий.

80

— Если это краеугольный камень, то где тот край и где угол, — пробормотал Эф третий, — а если камень-ключ, то где скважина для этого ключа?

Камень, шестигранный кубик, соскользнул с края лопатки, прокатился по кучке вынутой земли и лег. Ничем не особенный, и непонятно было, что с ним делать.

Третий наклонился подобрать камень. Но тот, не дожидаясь прикосновения, скачком увеличился в размерах. Рука третьего оказалась внутри его объема, не испытав от этого никаких ощущений, — не камень был, а утративший телесность образ, который продолжал расти, его квадраты дробились на новые грани. Третий отскочил в сторону, но поверхность цвета зеленой меди возникла перед его глазами и накрыла. Третий ощутил это как прилив необъяснимой радости, идущей откуда-то изнутри. Может быть, как от глотка вина, когда дойдет и ударит в голову, но сильней — и все же иначе. Дальнейшее промелькнуло быстро. Внутренность многогранника была как бы зеркальной, но зеркала не отражали самого третьего, который находился в центре фигуры, они отражали и переотражали что-то свое. В этих картинках, которые весело мелькали перед глазами, третий видел проносившийся мимо берег реки, синих рыб с розовыми глазами в толще воды, храм уединенного размышления, стены и колонны которого, а также крыша, непрерывно меняли цвет, улицы родного города, и мост в другом городе, над перилами которого солдат Аш первый летел в прыжке — птичкой, а может быть, рыбкой, — и площадь в незнакомом городе с необыкновенно высокими домами, и люди, среди которых он иногда узнавал знакомых, и предметы — обыкновенные и необыкновенные. Все промелькнуло быстро. Зеркальные грани расходились в стороны и вверх, и не зеркала уже были над головой, а прозрачные, что ли, стекла. В последних, уносящихся вверх треугольниках было только небо: в одном — обычное голубое, в двух других — с облаками, в четвертом — бледно-зеленого цвета. А под ногами у третьего лежал предмет из числа необыкновенных.