После того, как закончилось первое кино, обоюдным решением было принято смотреть следующее. Температура у Савелия упорно не хотела снижаться больше чем до тридцати восьми, но он заверил меня, что чувствует себя почти замечательно, «Если бы не это проклятое горло» по его же словам. Ну горло мы тоже сегодня и полоскали, и я даже настояла на смазывании люголем. Мой подопечный обворчался, но подчинился, так что, оставалось надеяться, что и горло у него скоро нарвет и перестанет беспокоить так сильно.

Когда наступил вечер, я ненадолго оставила Савелия одного – нужно было навестить Тенора и уничтожить остатки еды, которой хватило нам и на обед, и на полдник, и на ужин. Ну, вернее, мне – Савелий практически не ел, и я его понимала.

Вернулась в спальню я примерно через час, может, чуть больше (признаюсь, что еще какое-то время дышала воздухом, наполненным озоном после дождя, и любовалась умытым огородом с крыльца дома). Савелий спал. Мне показалось, что спит он беспокойно, и оставить его на ночь одного не рискнула. В постель к нему тоже не стала лезть – второй раз это будет перебором, да и вроде как температура у него не поднялась еще выше. Недолго думая, решила устроиться на двух креслах. А что – у меня получилось даже вытянуться практически во весь рост, когда придвинула кресла друг к другу. Нормально – эту ночь скоротаю как-нибудь, а завтра найду себе в этом доме место более подходящее для сна.

Ночью я проснулась от того, что кто-то меня куда-то нес. Не сразу сообразила, что это Савелий держит меня на руках. И только потом поняла, что несет он меня в свою кровать.

– Положи на место, мне и там хорошо, – сонно пробормотала, а руки сами потянулись к его шее.

– Молчи, малявка, я лучше знаю, где тебе хорошо, – тихо проговорил он и прижался губами к моему лбу. – А хорошо тебе только рядом со мной, – еще тише добавил.

– Угу, – промычала я. И это было только началом фразы, на тему, что много он о себе возомнил. Но фраза так и оборвалась, не успев начаться – уста мои сковал сон.

Последнее, что запомнила, как Савелий обнял меня и притянул к себе спиной. Опять горячий как печка, – мелькнула мысль, и я провалилась в сон.

При нашей первой встрече:

На солнце была яркая вспышка, и она меня ослепила. Теперь я ни на кого не могу больше смотреть, кроме моей Златовласки. Ну, имеется ввиду женский пол, конечно.

Луна вошла в редкую и загадочную фазу, да еще и мощный метеорит пролетел около земли, что случается раз в тысячелетие. И я влюбился так, как никогда не влюблялся в жизни, и думал, что в принципе так не умею.

Появилось новое созвездие, которое и ознаменовало мою любовь к Алисе…

Да-да, именно такие романтические бредни лезли мне в голову, пока лежал рядом с Алисой и боролся с желанием прикоснуться к ней. И даже не прикоснуться, а овладеть ею.

Ради нее, вернее, того чтобы она как можно дольше оставалась рядом, я готов был прикидываться умирающим и не выздоравливать как можно дольше. По правде говоря, я уже чувствовал себя довольно сносно, и мне совсем необязательно было дни напролет валяться в постели. Но если перестану это делать, то Алиса решит, что в ее помощи я больше не нуждаюсь. Я же нуждался в ней всегда – каждую секунду. И когда она уходила я только тем и занимался, что думал о ней. Это было похоже на помешательство, но чертовски приятное помешательство, от которого не хотелось излечиваться.

Вот она, теплая и доступная лежит рядом, а я не смею ее коснуться. Сейчас не смею, но ночью не сдержался и пробрался под ее кофту – насладился упругостью и мягкостью груди, гладкостью живота. Она тогда заворочалась во сне и что-то пробормотала, и мне сразу же стало стыдно за свою вылазку. Почувствовал себя воришкой.

Мы не обсудили вопрос, где Алиса будет спать, но я почему-то думал, что она ляжет рядом, как и прошлой ночью. Никак не ожидал увидеть ее на креслах, свернувшуюся калачиком. Еще и возмущалась, когда нес ее в кровать. Строптивица. Но до чего же очаровательная!

На улице уже занимался рассвет, и чувствовал я себя гораздо более сносно, чем вчера. Горло почти не болело, температура если и держалась еще, то уже небольшая. Вполне могу порадовать свою принцессу чем-нибудь вкусным на завтрак. Например, жареной с грибами картошкой. Интересно, как она относится к грибам? Хотя, вряд ли есть кто-то, кто не любит шампиньоны.

Поцеловать Златовласку не решился – побоялся разбудить. Во сне она выглядела какой-то грустной и особенно ранимой. Даже хмурилась временами. Интересно, что ей снится, какие такие тяготы одолевают? Я разве что прижался губами к ее волосам, втягивая их запах, перед тем как аккуратно выбраться из постели.

Утренний душ взбодрил еще сильнее, и после него я чувствовал себя практически здоровым. Даже позвонил дяде, зная точно, что в это время он уже не спит. По его же рассказам, режим в санатории строгий – ранние подъем и отбой. И если первое дядю радовало, потому как по жизни он был жаворонком, то второе не очень – злило, что как малых детей их загоняют в кровать в такую рань.

– Как дела, сынок? Как чувствуешь себя? – поинтересовался дядя.

– Уже почти здоров. Собираюсь вот плотно позавтракать.

Телефон перевел в режим громкой связи и принялся чистить картофель и лук.

– А не спится чего в такую рань?

– Так выспался, дядь Вить, на несколько лет вперед, – невольно улыбнулся.

А ведь и правда – я уже не помнил, когда так много спал, да еще и днем. Работа отнимала все время и даже вечером постоянно появлялись какие-то дела – встречи с нужными людьми, деловые переговоры… Современному человеку, да еще и бизнесмену, жить, оказывается, некогда. И только сейчас, рядом с Алисой, я понял, что так нельзя, что есть еще дом и очаг, где мне приятно находиться. Вдвойне приятно, когда рядом женщина, которую ты любишь и с которой хочешь разделить свои жизнь и счастье.

– У тебя как дела? – поинтересовался я у дяди.

– Да какие тут могут быть дела! – раздраженно отозвался тот, но по голосу понял, что сердитость его наигранная. – Устал от забыты сестричек, хочу домой, – в голосе дяди послышалась улыбка.

Устал он, как же, ловелас престарелый. Поди нравится, когда вокруг крутятся молодые. Своего дядю я знал, да и важная директриса детдома тому подтверждение – положил же на нее дядя глаз? Положил.

– Терпи, казак, атаманом будешь! Еще пару недель тебе там точно зависать.

И ровно столько же мне здесь. Две недели в дядином доме. Две недели в родном городе. Две недели рядом с Златовлаской… А как потом быть, я еще не решил. Одно знал точно – без Алисы больше жить не смогу. Не раз представлял себе, как уеду и окунусь в привычную среду, и каждый раз становилось невыносимо тоскливо от одной такой мысли.

С дядей мы еще поговорили немного, пока я чистил картошку. Ответил на многочисленные его вопросы. Успокоил, что с Тенором и цветами все в порядке. А потом приступил непосредственно к жарке.