Она осеклась. Что она такое говорит? Чтобы хоть изредка видеть Марка, она готова пойти на все. Разве не она все эти годы осуждала маму и Оливера за их тайную связь? Разве не она называла маму безвольной куклой, игрушкой в руках самовлюбленного эгоиста? Разве не она считала бедную женщину тряпкой, лишенной гордости и достоинства? Чему научилась она сама на горьком примере матери? Чем она сама лучше?

Да ничем. Такая же несчастная обманутая дурочка.

Вот тогда Анна наконец заплакала. Прямо в одежде она рухнула на диван и плакала, и плакала, и плакала, пока у нее не разболелась голова и не осталось больше слез. Наконец она забылась тяжелым сном, и даже во сне в душе у нее теплилась слабая надежда, что Марк все же приедет, что он просто не смог вернуться вовремя, что его задержали какие-то чрезвычайные обстоятельства.

Когда кто-то легонько похлопал ее по плечу, она так и взвилась. С криком «Марк!!!» она подскочила на диване, но тут же со стоном разочарования повалилась назад. Перед ней стояла Розмари, которая с изумлением взирала на нее сверху вниз.

— Марк? С чего ты решила, что это Марк? — недоумевала она.

— Что ты говоришь? — пробормотала Анна, делая вид, что плохо соображает со сна. — Извини, пожалуйста. Никак не могу проснуться.

Мама, прищурившись, оглядела ее с ног до головы. Анна догадывалась, что вид у нее, должно быть, ужасный. Одежда измята, лицо, наверное, распухло от слез, глаза отекшие и красные. Сейчас мама начнет допытываться, что случилось.

— Мама, а ты что здесь делаешь? — перешла она в наступление.

Маневр удался. Мама перестала ее разглядывать, а вместо этого любовно обвела взглядом комнату.

— Я просто была вне себя от нетерпения. Мне так хотелось снова увидеть дом. Ведь я была здесь так счастлива! Вчера я не поехала, ведь ты сказала, что тебе необходимо отдохнуть и побыть в тишине и одиночестве. А сегодня не утерпела. Ты не против? Я не стану тебе мешать, просто посижу немного на террасе, спущусь к озеру…

— Ты что, сама вела машину? — удивилась Анна.

Какое легкомыслие со стороны тети Мелани отпустить ее одну! Но оказалось, что ей не в чем упрекнуть тетку.

— Мелани меня не пустила, представляешь? — возмущалась Розмари. — Сказала, что ни за что не даст мне сесть за руль. Со мной уже все в порядке! Особенно после приезда Марка. Но Мелани такая наседка!

Анна чуть улыбнулась. Добрые поступки редко заслуживают благодарности. Жизнь устроена несправедливо. А тетя Мелани — просто умница.

— Значит, тетя Мелани подвезла тебя? — поинтересовалась Анна, сбрасывая ноги с кровати.

— Ну да. Сама она зайти не смогла, торопилась на обед в клуб. Они с Джоном давно приглашены. Мы увидели у дома твою машину и договорились, что ей не нужно будет заезжать за мной. Ты ведь не откажешься отвезти меня обратно, правда?

— Да, конечно.

Она чуть не застонала. Ей так нужно побыть одной, погрустить, поплакать. А теперь придется выжимать из себя интерес к ее воспоминаниям, отвечать на вопросы, стараться держаться оживленно и спокойно. Ужасная перспектива.

Розмари, очевидно, что-то почувствовала.

— У тебя, возможно, были другие планы…

— Все в порядке, мама. Никаких планов не было. Ты мне ничуть не помешала.

Розмари вздохнула.

— Конечно, помешала. Последние две недели я только и делала, что досаждала всем своим нытьем и капризами. Мне ужасно стыдно. Но обещаю, отныне я возьму себя в руки и перестану быть обузой. Заберу свою машину и вернусь сюда. Я знаю, официально Тихая заводь еще на меня не оформлена, но Марк не станет возражать, я в этом уверена. Он такой добрый!

У Анны в сознании пронеслась ужасная догадка: кто знает, будет ли Тихая заводь когда-нибудь маминой? Марк уже нарушил одно обещание. Не передумал ли он насчет всего остального? Похоже, он все-таки решил жениться на Мишель. Захочет ли он иметь что-то общее с женщинами семейства Фарли?

Опять на Анну навалилось отчаяние. Но нет, возможно ли это? Неужели после всего, что было, он женится на другой?

— Что случилось, Анна? Ты что-то скрываешь от меня. Прошу тебя, скажи, что случилось? — Розмари с тревогой смотрела ей в глаза.

— Нет, мама, ничего…

— Анна, прошу тебя, не скрывай от меня ничего. Я вижу, случилось что-то ужасное. На тебе лица нет. Ты думаешь, я не заметила, что ты плакала? И спала ты в одежде на диване, хотя наверху есть удобная кровать.

Мама села рядом и обхватила ее за плечи. Анна из последних сил боролась с собой. Но ей вдруг так захотелось дать волю слезам, поделиться с кем-то своим горем! С кем-то, кто поймет… А кто ее поймет лучше мамы?

— Я вижу, что-то произошло, — с ласковой настойчивостью продолжала Розмари. — Думаю, я не ошибусь. Дело в Марке Бейкере? Иначе ты не стала бы во сне произносить его имя. Когда я сама о нем упомянула, ты сразу же помрачнела. Тебе ведь он небезразличен, да, детка? И ты плакала оттого, что он женится на другой.

Тут Анна не выдержала. Она бурно разрыдалась. А вчера ей казалось, что она выплакала все слезы… Розмари нежно поглаживала ее по плечу, отодвигала от заплаканного лица растрепанные волосы, покачивала ее, как маленькую.

— Анна, дорогая, успокойся. Бедная моя девочка…

Вдруг она отпрянула. Кончиком пальца она тихонько коснулась синяка у Анны на шее. Отметина любви, которой наградил ее ветреный Марк.

Анна смущенно потянулась прикрыть синяк, но Розмари перехватила ее руку.

— Что это такое? — гневно спросила она. — Не молчи, милая. Если ты думаешь, что мне неизвестно, что это такое, то ты ошибаешься, дочь моя. Это Марк? Отвечай: это Марк?

Анна виновато потупилась.

— Вот негодяй, — процедила Розмари. — Жалкий бабник. И когда это случилось? В пятницу вечером, после ужина у Мелани? Когда он якобы торопился на свидание к своей невесте?

Анна еще ниже опустила голову.

— Нет, мама. Раньше.

— Раньше?! Но ведь вы едва познакомились! Анна, я не узнаю тебя! Как же ты могла?

— Мама, ради Бога! Тебе ли меня упрекать! Уж тебя-то это никак не должно удивлять! Разве ты не утверждала, что у вас с Оливером это было подобно вспышке молнии! Едва он коснулся меня, я уже не могла ни о чем думать!

— А с какой это радости он решил тебя коснуться, дорогая? — с ледяным спокойствием произнесла Розмари.

— Потому что я заплакала.

— И почему же ты заплакала?

— Да какое это теперь имеет значение! Я плакала из-за тебя. И из-за Оливера. А он тоже переживал из-за вас с Оливером. Мы старались друг друга успокоить. И как-то неожиданно все пошло не так, и мы оказались в постели, и это было прекрасно! Это тебя не должно удивлять, правда, мама? Ведь именно поэтому все эти годы ты не могла избавиться от Оливера?