Анна и Розмари взяли по стулу и уселись около кровати.

— Выглядит он ужасно, — прошептала Розмари.

— Если бы вы знали, как ужасно я себя чувствую, — прохрипел Марк, чуть приоткрывая глаза.

Лицо у него распухло, и глаза были похожи на щелочки. Но сквозь эти щелочки он умудрился рассмотреть свою любимую.

— Ты нашла меня, — прошептал он.

Она осторожно взяла его сухую холодную руку в свои ладони, прижала его пальцы к губам.

— Дурачок ты мой, — нежно прошептала она. — Ты, наверное, гнал, как безумный.

Легко и нежно она коснулась губами каждого пальца на его руке. Ее сердце переполняла такая горячая благодарность, что хотелось молиться.

— Ты, наверное, места себе не находила, когда ждала меня. А я так и не приехал, — прошептал он.

Она серьезно посмотрела ему в глаза.

— Ты даже представить себе не можешь. Я чуть рассудка не лишилась.

— Бедная Анна…

— Сегодня утром я обнаружила ее в ужасном состоянии, — вмешалась Розмари. — А когда пришел полицейский, она упала в обморок.

— Не верь ты ей, Марк. Мама, ты вечно сгущаешь краски!

— Ну, почти упала, — не сдавалась Розмари.

Марк поднес руку Анны к губам и поцеловал.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Анна хватала ртом воздух, словно выброшенная из воды рыбка. Еще несколько часов назад она рыдала, прощаясь с ним навсегда, а теперь он отдает ей и душу, и тело на всю жизнь!

— Послушайте, дети мои, — строго сказала Розмари. — Вы знакомы всего два дня. Это слишком малый срок, чтобы принимать такие серьезные решения! Брак — это на всю жизнь. Необходимо все взвесить и обдумать, проверить свои чувства.

Марк засмеялся, но болезненно поморщился.

— Как странно, Розмари, что именно вы даете нам такой совет.

— Что ты хочешь этим сказать? — грозно нахмурилась Розмари.

Марк приподнялся было на локте, но тут же со стоном рухнул обратно на подушки.

— Анна, посмотри в шкафу… Где-то здесь должна быть моя сумка. Такая черная.

Анна не стала смотреть в шкафу. Она знала, что сумка должна быть под кроватью, в специально устроенном отделении. В интенсивной терапии личные вещи пациентов всегда помещали туда, чтобы не перекладывать имущество больного, когда его нужно было перевести в другое отделение. Ведь больных перевозили вместе с кроватью — очень удобно.

— Вот твоя сумка. — И Анна достала ее из-под кровати.

— Открой ее, — распорядился Марк. — Там сверху лежат два листка бумаги, сложенных вместе.

— Нашла, вот они.

— Отдай их Розмари. Пусть она прочтет.

Анна удивленно подняла брови, но не стала задавать вопросов. Молча протянула матери исписанные листочки.

— Надеюсь, — тихо сказал Марк, — это вас успокоит, Розмари. Успокоит и утешит.

Марк не сводил глаз с взволнованного лица Розмари. Вот сейчас она читает: «Розмари, любимая…»

У Розмари задрожали руки. Она подняла на Марка глаза, полные немого изумления.

— Где ты это взял?! — дрожащим голосом прошептала она.

— В тайнике, — объяснил он. — Под отцовским письменным столом. Я только вчера обнаружил это письмо. Читайте, Розмари.

Ее глаза застилали слезы. Она с трудом разбирала строки, исписанные аккуратным четким почерком. Розмари боялась… Вдруг она узнает что-то страшное именно сейчас, когда только-только примирилась со смертью Оливера? Но она знала, что неизвестность еще хуже.

Розмари, любимая!

Как странно, что за все долгие годы наших отношений я ни разу не писал тебе. Странно и грустно. И непростительно. Многое в наших с тобою отношениях было неправильно, непростительно для меня, моя дорогая. Мне так жаль. Почему только я не оставил жену сразу же, как только познакомился с тобой? С первого же дня, с первой же ночи я знал, что мы созданы друг для друга.

Но я повел себя малодушно. Понимаешь, при мысли, что мой сын возненавидит меня так же, как я ненавидел своего отца, я приходил в ужас. Но это, конечно, не оправдание. А теперь… Теперь уже слишком поздно. Сейчас жена в таком состоянии, что просто не перенесет развода, так что нам придется продолжать встречаться, как раньше.

Но вот что меня тревожит. Несколько дней назад мне приснился сон. В этом сне я неожиданно умираю. С тех пор я места себе не нахожу. Поэтому я решил оформить нашу Тихую заводь на твое имя. Наверное, нужно было раньше это сделать, но ты ведь всегда ругаешь меня, если я тебе что-то покупаю. Ты ведь у меня такая независимая! Моя милая, смелая, дерзкая Розмари!

Если бы можно было начать все заново! Только нам не дано повернуть время вспять. Но знай: если бы это было возможно, я бы не отпустил тебя от себя ни на шаг. С того самого первого дня. Если бы мне выпал еще один шанс, я бы не был таким трусом. Я тоже был бы смелым и дерзким, поверь мне. Я не упустил бы ни минуты той волшебной любви, которой наградил меня Господь.

Теперь, когда прошли годы, я понимаю, что не всем людям достается этот бесценный дар. Ты была моя и душой, и телом, и помыслами, и чувствами. А я был твой. Мы были половинками одного целого, правда, любимая? Даже когда мы не были вместе, все равно между нами была какая-то необъяснимая связь. Каждое утро я просыпался, а каждый вечер засыпал с мыслями о тебе. Странно, вот я пишу эти строки, как будто все уже в прошлом. К чему бы это? Наверное, из-за глупого сна. Нелепо, конечно, но я испытываю все время какой-то суеверный страх. Как будто я знаю свою судьбу…

Вот поэтому, дорогая моя, я и доверяю свои чувства бумаге. На случай, если у меня больше не будет возможности обнять тебя и сказать о своей любви. О, я часто говорил тебе о любви, не правда ли, дорогая? Но принес ли я тебе хоть немного счастья или одни только разочарования?

Мне сейчас почему-то очень грустно. И я очень тревожусь за детей. Ты ведь знаешь, до свадьбы Марка осталось совсем немного времени, а я совсем не уверен, что он будет счастлив с этой девушкой. Они слишком спокойны, понимаешь? Никаких объятий и поцелуев, никаких ласк. Никогда не ссорятся. А ты помнишь, радость моя, наши первые месяцы? Мы только и делали, что ругались. Зато как приятно было мириться… Какая страсть вспыхивала между нами, какое волшебство! Такая огромная любовь приходит один-единственный раз в жизни, и то не ко всем. Как жаль, что я поздно это понял!

И у маленькой Анны личная жизнь не складывается. Боюсь, я виноват перед девочкой. Я не смог заменить ей отца, хотя, видит Бог, любил ее как родную. Даже Марка я так не баловал, как нашу маленькую куколку. Помнишь, как малышка однажды набросилась на меня? Ты, помню, наказала ее, а ведь Анна была права. Она видела перед собой самовлюбленного эгоиста, вот теперь и не доверяет мужчинам. Дай Бог, чтобы она встретила того, кто заставил бы ее поверить в любовь…