За «Серебряными Копьями» просто тяжёлая конница. Знающие себе цену, девятка за девяткой, пускай кони у них поплоше и порой различаются по масти… Не элитные части, нет конечно, но и не племенное ополчение не к ночи будь помянуто, ведь все сотники и полусотники честно дослужились до офицерских чинов. В гвардии конечно, а где вы подумали?

Хуан мёртвой хваткой сжал мальчика за плечо.

— Что?

— Перестаньте вы вертеться, Великий, — на грани слышимости прошипел Хуан, — жаль пороть нельзя, сразу бы ума прибавилось! Чуть забудетесь — и по новому кругу!

А ведь верно… Сбитый с толку Помпей так и пританцовывает на месте. Быстро и ласково, уж это он умел, Шарль успокоил коня. Робер вроде не обратил внимания, а может просто не посчитал нужным заметить, у них, взрослых поймёшь…

А вот и когорты пешей гвардии. Ещё немного, ещё самую чуточку, вот только пройдёт тяжёлая конница… Великий живо приподнялся в седле, жадно разглядывая Полосатых Кошек.

Алые плащи с синей каймой и щиты вишнёвого цвета, что порой выдерживают и прямой удар увесистой арбалетной стрелы. Во всяком случае, у щитоносцев, что всегда идут в сражение в первых рядах гвардейской фаланги. Да и там… смотря какой арбалет попадётся. Станковые самострелы понятно не в счёт, но иные монстры прошибают и щит, и прочнейший рыцарский доспех с алым единорогом на нагрудной пластине.

На щитах серебристо-белая римская пятёрка и вдобавок голова барса, значит, к холму приближается пятая когорта. Та самая, что под занавес битвы при Шамбери опрокинула свежую баталию меченосцев. Опрокинула и погнала, устилая землю телами…

А затем, вопреки всему — строй считай, пришлось сбивать заново! — выдержала таранный удар отборной лотарингской конницы, где и всадники, и кони в броне! Бой лишь чудом не перешёл в кровавое месиво… мальчик зябко передёрнул плечами. Рыцарские шпоры собирали десятками, но и ветеранская, тогда ещё ветеранская когорта, дорого заплатила за победу.

Ладошка мальчика вновь легла на ребристую рукоять, детский меч шевельнулся в ножнах.

К Роберу как раз подъехал юный порученец, никак не старше Анри. Упрямый подбородок, иссиня-чёрные волосы точь-в-точь как у Роббера, посеребрённый горн у седла…

Шарль жестом подозвал юнца — па-адумашь племянник Робера — и отдал короткий приказ, воля Великого превыше всего. Порученец было заколебался, бросил быстрый взгляд на Робера, но магистр на отреагировал — мол, разберёмся позже, Великий.

Над долиной и древним Северным трактом полилась щемящая траурная мелодия. Серебристое пение горна и впрямь брало за душу, — слёзы подбирались к глазам, Шарль невольно сглотнул — поминальная уходила ввысь, прямо к лику Единственной. Приглушённо-властные команды офицеров и бесконечные шеренги пехоты замерли на шестиугольных плитах Северного тракта.

Голубоватое лезвие небольшого меча взметнулось в воздух. Примеру главнокомандующего тут же последовали старшие офицеры во главе с магистром «Серебряных Копий». Благородные немного замешкались, но это дело обычное.

Поминальная окончательно ушла к небесам быть может и к вратам Страны Единственной. Гвардейцы пятой когорты ударили копьями в щиты. Трижды, как и полагалось по ритуалу.

После чувствительного толчка Хуана, Шарль опустил клинок. Дружный рёв, обращённый к мальчишке — даже привычный ко всему Помпей ощутимо попятился — и гвардейцы перешли на строевой шаг. Великий сполна отдал долг чести ушедшим к Единственной.

Ну, всё теперь точно достанется от Робера… Мальчик подавил вздох. Придётся снова переписывать «Стратегемы» или того хуже — Полибия, с Робером лучше не спорить. Ещё по крупному повезёт, если управится до полуночи. А с утра отвечать Роберу, и как он только время находит? Самому отделять относительную правду от римских патриотических выдумок, уж лучше бы выпороли, честное слово! А шестислойные печенюшки, а чудо-пирожные, нет, нет, не надо о грустном…

— Не раскисайте, Великий, — шепнул в ухо Хуан.

Что?! Жаль нельзя показать язык. Побелевшие пальцы мальчика сомкнулись на рукояти кинжала.

Хуан лишь усмехнулся.

В дальнейшем Шарль чинно приветствовал — когда надо — отличившиеся отряды; произнёс прочувственную речь, обращённую к мастерам арбалетчикам, зря что ли заучивал под присмотром Хуана. Разве что сбился и назвал друга просто Тео, ну это, в общем-то, мелочь, к тому же он сразу поправился…

Хвала Богине — закончилось! Или нет? Ведь самое трудное впереди. Во всяком случае, для него. Великий проводил взглядом сотню стрелков с простыми длинными луками.

С благосклонного согласия Шарля — а куда денешься? — офицеры отдали общий салют и направили коней к Северному тракту. И гвардейцы, и благородные, словом все, все, все, кроме надменно-невозмутимого Робера, даже порученцев и то отослал!

Выразительный взгляд Робера, неохотный кивок мальчика и цепь гвардейцев ближней охраны опоясала подножие холма. Хорошо хоть Хуан совсем рядом.

— Ещё не наигрались Великий? — после паузы промолвил Робер.

Вопрос вроде бы риторический, значит пока что лучше помалкивать. Шарль уставился в гриву Помпея.

— У армии должен быть только один командир. Иначе…

Не тяни, говори толком! Взрослые вечно начинают издалека. Шарль едва не сказал это вслух.

— Сегодня вы всего лишь остановили колонну, завтра бросите в бой подвернувшийся под руку отряд, послезавтра возомните себя полководцем…

— Что я, совсем маленький? — сорвалось с языка мальчика. — Ой… — Шарль снова уставился в гриву Помпея. — Богиня знала что делала, когда избрала мальчишку, но учиться всё-таки надо, ничего не поделаешь. Что вы опять улыбаетесь? — перебил себя мальчик — В большой стратегии я мало что смыслю, потому и останусь с армией.

— Добро бы только в стратегии, — проворчал Робер.

— Дальнейшее — на твоё усмотрение. Кто из нас взрослый — я или ты? — торопливо закончил Шарль — Если хочешь, могу дать слово.

— Вы уже обещали, Великий, Не далее, как вчера.

— Ну-у…

— Клятву вам дать придётся. На мече и полосатой лапе, в присутствии жреца высшей степени посвящения. Не мешайтесь в дела военные хотя бы три декады подряд, это в ваших же интересах.

— Ла-адно, — неохотно протянул мальчик. Хвала Богине, не отослали в Валанс.

— Сегодня же вечером.

— Только пускай Роже…

— Конечно, конечно, кто же ещё. Ох, и намучаюсь я вами, Великий.

— Даже не сомневайся. Ой…

— Обещаю, вам тоже придётся несладко, иначе толку не будет.

— Я тебе особо мешать не буду, Робер, честно-честно, — привычно зачастил Шарль.

Храни Единственная! Робер понимающе переглянулся с Хуаном и неожиданно для себя усмехнулся.

* * *

— Вы снова опаздываете, Великий, — вежливо напомнил Мигель.