Нельзя ей никуда со мной. Моя безопасность сейчас трещит по швам. Но Ксюше надо развиваться, знакомиться с нужными людьми. Чтобы между нами не происходило, я уже практически ее продюсер и необходимо думать о таких вещах.

Она должна победить, тогда по условиям контракта она пять лет не сможет от меня никуда деться. У меня есть неделя и пять лет, чтобы дать ей свыкнуться с мыслью, что ее свободная и разгульная жизнь окончена. Завалю работой, гастролями, турами, но ее больше ничего не будет связывать с другими мужчинами, кроме меня.

Как она там сказала? «Я потеряю все, к чему так долго шла?» Она потеряла это, как только решила продолжить войну, пусть и не полноценную, но… установленный между нами мир не по моим правилам, а я этого не люблю. Ой, как не люблю.

Осталось решить ее одну проблему: что делать с Воронцовым? Как сказать, что я забираю у него Ксюшу и не потерять при этом Алису?

— Зачем? Я же сказала, что… — начинает Ксюша за моей спиной.

— Тебе нужно обрастать связями, — обрываю ее и, развернувшись, добавляю: — И мне не с кем идти.

— А жена? — спрашивает она.

— У нее болит голова, — отвечаю ей и широко улыбаюсь. — Будешь моей выходной любовницей на этом вечере. Так сказать, примеришь привычную для себя роль.

— Да, как вы… — зло шипит на меня. — Не пойду я никуда с вами!

— Пойдешь! Я зайду за тобой в шесть. Будь готова к этому времени.

— Нет, — упрямо произносит и скрещивает руки на груди.

Как же она невыносима! С характером… Ничего, мы это исправим.

— Думаю, тебе стоит пойти. Скоро столько дел будет, что на отдых времени не останется. Еще вспоминать будешь о пропущенном дне, когда могла пообщаться с людьми. И, к слову, там будут очень многие: Галицины — известные ювелиры, Крамеры — строительные магнаты, Воронцовы — парфюмеры, — продолжаю я, наблюдая за тем, как меняется ее лицо. — Очень многие. Ну, так что? Идем?

— Да, — соглашается она, тяжело вздохнув.

Все идет четко по моему плану. А говорят, что с женщинами трудно. Немного хитрости и — она под твоим контролем.

Ксюша

— Таша, что мне надеть? — заныла я в сотый раз, бросая взгляд на сидящую на стуле подругу, что бегала глазами по всем моим валяющимся вокруг платьям.

— Надень то синее, со стразами, — советует она, указав пальчиком на платье, что лежало на столе.

— А мне черное нравится, — возражаю ей, — но оно короткое.

— Ну, так круто, Рокс, — воодушевившись, восклицает она. — Златогорский оценит.

Опять она за свое! Все пытается нас с Златогорским свести… расплодить… поженить.

— Таша, прекрати свои недвусмысленные намеки! — рычу на нее. — Я же не для него стараюсь, а для себя и своего комфорта.

— Ну да, ну, да … А бельишко с чулочками тоже ради комфорта выбрала? Если да, то кажется твоему комфорту немного дискомфортно.

— Таша, если тебе не нравятся стринги, это не значит, что они вызывают дискомфорт, — протестую, оглядывая свое отражение в зеркале, где под халатом виднеется край чулка. Зная, что я надену, какое-нибудь темное платье, то и белье выбрала в темных тонах. Черный кружевной бюстгальтер-корсет и черные трусики-стринги, которые Таша считает исчадием ада. Да, неудобно поначалу, но потом быстро привыкаешь.

— Что ты, дорогая? — восклицает Таша, встав со стула. — Я знаю, какое чувство они вызывают. Мужское возбуждение называется.

— Таш, прекрати, — прошу ее, страдальчески застонав.

— Просто признайся, что надела этот комплект ради продюсера, и я отстану, — обещает она, хлопая глазками.

— Да, это ради продюсера, — уступив ей, признаюсь и печально вздыхаю. — Нравится он мне, но не можем мы быть вместе.

Вновь решиться рассказать о своем споре я не смогла. И вовсе не потому, что не доверяю, а потому что Таня — свободна в своем выборе, а я пляшу под мамину дудку. Стесняюсь сказать, что я до сих пор пай-дочка, что боится ослушаться родителей и только делает первые шаги к самостоятельной жизни.

— Все эти преграды в твоей голове, Рокс. Ты либо не обращай на них внимания, либо давай уже ломай стену своей невинности. Если хорошо его зацепишь, то, может, быть когда-нибудь станешь его женой. Ксения Златогорская — звучит!

— Я? Его женой? Упаси, Господь! — произношу я и выставляю руки перед собой.

— Ну, а почему нет? Будешь ему завтрак делать, галстук поправлять, звонить с просьбой купить то или иное на ужин, ходить по магазинам, детишек ему родишь. Милостями будете обмениваться.

— Думаешь, он умеет? — недоверчиво интересуюсь, всерьез задумавшись над этим вопросом.

— Ну…

— Думаю, единственный комплимент, который можно от него услышать — это «Спасибо, что не отравила сегодня!» — изобразив голос продюсера, говорю я подруге, после чего мы с Ташей начинаем смеяться.

— Ну, а вдруг он нормальный? Ну, то есть не всегда такой злюка, а дома пушистый зайка, который сам готовит, стирает… — предполагает Таня, задумчиво глядя на меня.

— И вышивает крестиком? — поддерживаю ее.

— Бисером, — деловито поправляет Таша, от чего мы вновь начинаем хохотать.

Ох, знал бы Влад, что мы тут делаем — точно бы выгнал. Икает там, наверно, бедненький. Но ничего, иногда полезно пострадать. Может, других мучить не будет.

И зачем он берет меня с собой? Помню, что он говорил что-то про связи и тому подобное, но как-то все это странно. Я бы не пошла, не услышь я фамилию Кира. Мне хотелось увидеть его и показать, чего я добилась. Показать, что и без его помощи пробилась, если, конечно, Ева не рассказала ему о билете. Хочется утереть нос дядюшке, чтобы знал, что он не король всего мира и что я тоже чего-то стою. Потом еще будет у меня выпрашивать автограф и просить сняться в новой рекламе его магазинов или же стать лицом какого-нибудь аромата. О, да!

— Ладно уж. Посмеялись — и хватит, теперь давай платье выбирать, — тороплю я подругу, посмотрев на часы и поняв, что до прихода продюсера остался час, а у меня еще черт знает, что на голове.

— Рокси, стой тут! Я знаю, какое платье тебе надеть. Стой тут и не двигайся, а я быстро к себе! — говорит она и мигом испаряется. Когда возвращается, то чуть ли не силой натягивает на меня платье и затем показывает мне мое отражение в зеркале. И я понимаю, что платье идеально — оно великолепно. Продюсер будет повержен.

Позже Таня помогает с макияжем, а волосы закручивает в узел, закрепив его невидимками. Пара прядок у висков остаются свободными, чтобы создать ощущение небрежности.

— Ты шикарна!

— Я шикарна, — соглашаюсь с Ташей, глядя на себя в зеркало и не узнавая красотку в нем.