– А я, собственно, Катенкина мамаша!

– Да ну?

У него во взгляде даже какая-то осмысленность появилась. И удивление. Видимо, нехитрые математические операции он все же способен произвести и быстро подсчитал, что Александра мамашей и при всей нынешней распущенности нравов быть никак не может, если только очень удачно натянула морду, и ей на самом деле куда больше, чем кажется.

В общем, Саша озадачила товарища.

– Ладно, расслабьтесь, мужчина, я – сестра.

Расслабился и заулыбался, типа, я так и думал.

– Слушай, сестра, а ты не знаешь, чего Катя с базара съехала?

Саша пожала плечами.

– Не могу знать, какой там у вас базар, и о чем вообще речь!

– Ну как же! Ушла девушка в подполье, думала, наверное, что ее не найдут! А я нашел. Хочу ей в глаза посмотреть и послушать, что скажет в свое оправдание.

– Мужчина, а чего вы Катенка обижаете? Она ребенок. Нельзя обижать детей и животных! Вы разве не знали?

Тут его прямо, как в народе говорят, приподняло и шлепнуло. От возмущения. Ребенок, говоришь?! И пошел про правду-матку резать. Что там на самом деле под Катенкиной сущностью скрывается. В итоге нарисовался живописный портрет. Увы, отъявленной стервы.

– Да, мужчина, как мне ни больно это со-знавать, в чем-то вы, вероятно, правы. В Катином воспитании имеются некоторые упущения, уж извините нас! Но вам-то чего печалиться? Вам сейчас, согласно логике вещей, можно вздохнуть с облегчением. Этакая стерва сама ушла от вас! Забудьте ее, как кошмарный сон! И устремитесь на поиски чистой, добродетельной, бескорыстной девушки! А ну как свезет, и обрящете?

– Не ты ли это? – усмехнулся он.

– Нет. Не я. У нас стервозность – наследственное!

И тут на пороге появилась Катенок. Веселая, с пакетом еды.

– Саш, я столько вкусной жрачки купила!

– Небось на мои деньги? – ласково поинтересовался гость.

Катя, как его увидела, так и окаменела. Превратилась в памятник куртизанке. Правда, быстро пришла в себя, набрала в легкие побольше воздуху и заорала:

– Ты откуда взялся вообще? (И далее нелестно для мужчины и непечатно.)

В ответ не менее длинная тирада с перечислением всех Катиных то ли достоинств, то ли недостатков и склонением по всем… падежам.

В общем, прелестная семейная сцена. И вдруг Катя попросила:

– Саш, оставь нас наедине. Нам с Артуром надо поговорить.

Ага, он, значит, зовется Артуром. Имя для пуделей… Она усмехнулась – мужчину с таким именем серьезно воспринимать не нужно. Ну ладно, попросили выйти вон – выйдет.

Саша ошивалась поблизости, в коридоре, на всякий случай. Но через пятнадцать минут Артур вышел из комнаты и, сухо попрощавшись, удалился. Она, как подорванная, бросилась смотреть, что там с Катенком. А все нормально – сидит девушка в кресле, курит.

– Сань, давай, наконец, ужинать! Я еды принесла!

– Ты что, Катя? Какой ужин? Я вообще голодовку объявляю до тех пор, пока ты мне все не расскажешь! Это он?

Катя молча пожала плечами.

– Тоже мне, демоническая личность! Ты говорила, что он опасный, страшный человек! А мне показалось, так… Шут гороховый! А как он тебя нашел?

– Танька, сволочь, меня сдала! Мы в модельном агентстве с ней вместе работаем. Я ей звонила вчера, рассказала по секрету, что живу у сестры, адрес дала – она мне кое-что должна была подвезти сюда. Она ему за деньги все выболтала. И ты мне еще о дружбе говоришь?! Какая дружба, когда от нее только неприятности!

– Ну, я смотрю, ты отделалась легким испугом. Все оказалось не так страшно.

– Сань, да это был не тот, о ком я тебе рассказывала!

– А кто он? Друг детства? Сослуживец? Служащий пенсионного фонда?

– Мой любовник. Только не тот. А другой!

– А этот, значит, тебя тоже разыскивал, и за что-то, по всему видно, на тебя сильно нагрелся?

– Ага. Он на меня обижается, а я не пойму, за что, – с видом невинной жертвы произнесла Катенок. И улыбнулась самой обворожительной улыбкой, губки задрожали, прелестный носик сморщился…

В девочке, несомненно, есть что-то актерское. Кроме того, Катя безусловно знала, где надо включить стерву, а где, если выгодно, выключить и притвориться пушистым беззащитным котенком, ромашкой и колокольчиком.

– Так тебя еще кто-то ищет?

Катя кивнула.

– Это что же такое? Сюда папики со всей Москвы будут приходить? Их вообще сколько?

– Саш, да их всего-то было… Два. Ну, сначала один, про которого я тебе рассказывала, а потом появился второй. Артур.

– Кать, я не понимаю, ты тому, который номер первый, изменила? И поэтому начались репрессии?

По Катиной реакции стало ясно, что Саша угадала. Катя занервничала, повела плечиком:

– Да не было у нас с Артуром ничего! Я Владиславу так и сказала. Мы просто потанцевали. А Влад все понял неправильно! Ни с того ни с сего стал угрожать! Ох уж эти мужчины!

– Тебя послушать, все вокруг серые волки, а ты одна Красная Шапочка, которая всего лишь несла пирожки бабушке, а ее сожрали вместе с пирожками и шапкой.

Катенька – сто восьмидесяти сантиметров росту – вздохнула и потупилась: да, мол, ты правильно понимаешь! Именно так и было. И главное, сама верит в то, что мир, очевидно, несправедлив к ней – красотулечке и котеночку.

– А чего этот Артур хотел?

Катя пренебрежительно махнула рукой.

– Да он жлоб страшный! С чего-то взял, что я ему обязана. Смешно!

– Ты брала у него деньги?

– Какие там деньги! Подумаешь, взяла немного… Попросила его пробить мне хорошую роль в каком-нибудь сериале. Для него это все пустяки. Пусть за честь сочтет, что помог хорошей девушке!

– А что ты ему такого сказала, что он успокоился и ушел?

Катя хихикнула.

– Сказала, что я – подруга Владислава Сергеевича. И он меня ищет. А еще того, с кем я… танцевала. Этого оказалось достаточно.

Не успела Саша прийти в себя после незапланированного визита и сестрицыных откровений, как на следующий день последовало новое испытание на прочность. Раздались шаги Каменного Гостя. Ну, это так… Для красного словца. На самом деле раздался звонок. Саша пошла к дверям, надеясь, что это Катя. Недавний конфуз с Артуром научил ее на каждый стук в дверь интересоваться с въедливой бабуськинской интонацией: «А хто тама?» Так она поступила и на сей раз.

– Открывайте! – произнес уверенный мужской голос.

– Вы кто?

– Откройте и узнаете!

Но Саше не хотелось ни открывать, ни узнавать.