– Как дверца? – поинтересовалась я.

– Как новая! Все-таки у Николая золотые руки, – сказала Корнилова, слегка покраснев.

Это был очередной намек мне – на то, что желательно поскорее повысить Мазурова в должности.

Вместо того чтобы заняться пересмотром штатного расписания, я решила отправиться в кафе. Мой организм настойчиво требовал допинга, каковым для меня является кофе, поэтому я заказала две чашки эспрессо.

Я вошла в лифт, там стояли две женщины. И я невольно услышала их негромкий разговор.

– Нина, ты уверена, что к этому письму не стоит относиться серьезно? Оно так и не идет у меня из головы. Ничего с собой поделать не могу!

– Да, по-моему, это просто чья-то дурацкая шутка. Слишком уж как-то… театрально все это…

– Простите, – обратилась я к ним, – вы случайно не о письмах с угрозами говорите?

– Да, вы тоже нечто подобное получили?

Лифт остановился на первом этаже, поэтому я ответила, лишь когда мы вышли в холл:

– Нет, мы ничего не получали, но я слышала, что в мастерскую по ремонту обуви и кожгалантерии пришло некое послание. Может быть, поэтому «Башмачок&Сундучок» и закрылся?

– Им письмо пришло по почте? – поинтересовалась пожилая женщина с пучком седых полос на макушке.

– Подробностей, к сожалению, я не знаю. Вам оно по почте пришло или с курьером?

– Ни то, ни другое. Кто-то сегодня утром, еще до начала рабочего дня, просунул его в щель под дверью. – Моя собеседница задумалась. – А может быть, и вчера вечером, уже когда мы помещение дирекции закрыли.

– И что же было в том письме? – продолжала допытываться я. – Какие именно в нем содержались угрозы?

– Простите, вы сами откуда будете? – осведомилась вторая женщина. – Что-то мне лицо ваше знакомо, я определенно вас где-то раньше видела…

– Я недавно в швейное ателье «Ирис» устроилась, юрисконсультом, – для пущей важности приврала я.

– В «Ирис», к Ольге Михайловне?

– Николаевне. К Ольге Николаевне, – поправила ее я, догадавшись, что это была вовсе не оговорка, а проверка на «вшивость».

Моя собеседница удовлетворенно кивнула и сказала:

– Скажите, я не могла несколько лет тому назад видеть вас в прокуратуре?

– Могли, – кивнула я. – Я там после Академии права работала, правда, недолго.

– Понимаю, для молодой женщины это, наверное, не самое лучшее место работы – каждый день иметь дело с матерыми преступниками и криминальными трупами. Юрисконсультом, конечно, работать спокойнее.

– Да, – согласилась я. – А вы, по-моему, были свидетельницей по делу Скворцова, так?

– Совершенно верно, – подтвердила моя собеседница. – Знаете, мы сейчас идем в магазин напротив, но скоро вернемся. Если хотите, поднимитесь через полчаса ко мне, в шестьсот вторую комнату. Письмо в моем столе. Раз вы юрист, да еще и с прокурорским опытом, пусть и небольшим, мне интересно будет узнать ваше мнение по поводу того, что там написано.

– Хорошо, я непременно к вам загляну, – пообещала я.

Я вошла в кафе и сразу же заметила Илью, сидевшего прямо напротив входа. Как ни странно, он не обратил на меня никакого внимания, а ведь обычно не давал мне проходу – чуть увидит меня издалека, и сразу тут как тут. Неужели он понял, что уговаривать меня участвовать в съемках – бессмысленно? Быстро же, однако, Кузьмин смирился с моим отказом! Я подумала, что неплохо было бы, наверное, согласиться на небольшую фотосессию, но лишь затем, чтобы взглянуть на весь этот модельный бизнес изнутри. Я стояла у барной стойки и делала заказ, когда в кафе вошла рыжеволосая девушка и подсела к фотографу. Они поцеловались. Вероятно, это и есть его девушка – Лена, о которой мне рассказывала Бережковская. Илья, похоже, ждал ее и не хотел, чтобы у нее возник повод для ревности. А может, наоборот, он пригласил ее сюда, чтобы я его приревновала? Я ведь именно в этот час пью здесь кофе, когда эспрессо, а когда и латте. Что бы там ни было на уме у Кузьмина, меня это не очень-то волновало. Гораздо больше меня интересовало содержание угрожающих писем, которые некто неизвестный распространял по различным фирмам, расположенным в этом здании.

Выйдя из кафе, я встретила свою вторую клиентку, владелицу салона красоты. После обмена приветствиями я спросила:

– Наталья Петровна, вы случайно никаких… странных писем не получали?

– Вообще-то сегодня у нас было много корреспонденции, – ответила она самым будничным тоном. – Все, как обычно, – реклама, счета…

– И вы их все уже просмотрели?

– Да, а почему вас это так заинтересовало?

– Кое-кто получает письма с угрозами. Говорят, мастерская «Башмачок&Сундучок» как раз и закрылась после того, как ее директор получил письмо угрожающего характера.

– Впервые об этом слышу! А кому еще приходили письма?

– В дирекцию учебно-производственного комбината кто-то сегодня утром или вчера вечером подбросил письмо.

– Как это – подбросил? – удивилась Бережковская.

– Банально – засунул его под дверь. Я еще не читала это таинственное послание, но сотрудницы комбината обещали показать его мне.

– Ну надо же! Даже Общество инвалидов они стороной не обошли! И кому же эти люди помешали?

– Я склоняюсь к версии о маньяке.

– Вот-вот, надо было с нее и начинать, а Ольга-то завела нас с этой Кашинцевой в тупик! Кстати, как у нее дела?

– Наталья Петровна, как раз о Корниловой я и хотела с вами поговорить, причем конфиденциально.

– Да? А что случилось? Хотя я, по-моему, уже догадалась. Ольга слишком активно эксплуатирует вас в качестве сотрудницы своего ателье и не дает полностью сосредоточиться на расследовании, так? – И не дав мне возможности подтвердить или опровергнуть это высказывание, Бережковская продолжила: – Это вполне в ее репертуаре! Корнилову хлебом не корми, дай людьми покомандовать. Надо было вам ко мне трудоустраиваться! Я как-то сразу не сообразила, что можно было бы взять вас стажером, по любой специальности… Не переживайте, Татьяна Александровна, я со своей подругой поговорю. Она мигом перестанет препятствовать вашему расследованию.

– Конечно, Ольга Николаевна нагружает меня работой, но мне совсем не сложно этим заниматься. К тому же эта «должность» обеспечивает мне доступ к внутренней документации ателье.

– Я тоже могу предоставить вам любую информацию!.. Я не поняла – в чем ваша проблема?

– Понимаете, Наталья Петровна, мне кажется странным, что Корнилова очень уж печется об одном своем сотруднике…

– Кого вы имеете в виду?

– Николая Мазурова. Ольга Николаевна хочет повысить его в должности, сделать своим заместителем, но, по-моему, она совершает большую ошибку.