Людей, приехавших в секту за исцелением, было около трети от общего числа. Они жили отдельно от других, были освобождены от работы, целыми днями занимались медитацией. Каждый день Милонег находил время, чтобы побеседовать с каждым из них. Они платили больше, чем остальные, часто продавали квартиры и все имущество за право побыть там.

Многие из них выздоравливали. Вот только…

— Теперь я уже не верю, что это были чудеса, — вздохнула Леля. — Тогда — да, меня это здорово поддерживало, питало надеждой. Но когда я потом стала вспоминать, догадалась, что все эти «выжившие» были без видимых признаков болезней. Всегда бодрые, розовощекие… Подсадные утки, короче. Он приглашал их для того, чтобы обманывать наивных идиоток вроде меня. Никто из них, конечно же, не зашел на мою страничку в Сети, хотя другие заходят. До сих пор коробит, что поддалась всему этому!

— Лидеры сект, как правило, хорошие психологи, — пояснила Алиса. — Потому они и умудряются повести за собой столько людей. Вы не виноваты.

— Это как сказать… Но одно я знаю наверняка: за свои ошибки я заплатила, так что стыдиться мне нечего!

— Вы говорили, что групп было три, — напомнил Дамир.

— Их и было. Но третья группа — это випы, я их так называла. Они жили в том же доме, что и Милонег, с нами почти не общались, держались сами по себе. Вечно какие-то задерганные, дикие… Вроде как они тоже болели, но у них все было гораздо серьезней, чем у нас. Не знаю, куда уж тут серьезней…

Дамир украдкой посмотрел на Алису, она кивнула.

Особо важных клиентов, таких как Катя Арамизова, Милонег должен был держать поближе к себе. Да и потом всех адептов подряд он не ломал, это было бы слишком очевидно. Скорее всего, столь печальная участь предназначалась именно для третьей группы.

— А чем именно занимался Милонег? — спросила Алиса. — Помимо того, что держал людей за руку и толкал речи.

— В каком смысле?

— Являл он какие-нибудь чудеса? Не знаю, может, были тайные церемонии исцеления?

— Для меня — точно нет, — с горечью ответила Леля. — Но для других… Я не могу сказать, что конкретно делали, но иногда главное здание просто блокировалось. Нам не разрешали туда заходить, Милонег запирался внутри, играла очень громкая музыка, но даже сквозь нее слышались крики. После таких сеансов обычно кто-то из третьей группы или исчезал, или начинал шарахаться еще больше, чем раньше.

— Вас это не насторожило?

— Знаю, в это сложно поверить, но тогда… Я просто не сомневалась в нем. Если меня что и задевало, так это то, что меня не приглашают внутрь во время таких сеансов. Я хотела тоже быть особенной! А спросить у него напрямую, попросить что-то я не решалась. Я была в его доме всего пару раз, в общем зале, где он принимал всех. Пройти дальше мне не позволяли.

Это понятно. Там должно было быть установлено как минимум серьезное звуковое оборудование, дававшее достаточную шумовую поддержку. А еще — то, из-за чего люди кричали. Дамир был уверен, что это напрямую связано со странной комнатой, которую они нашли.

— Вы были в лагере в тот день, когда пропал Милонег? — спросила Алиса.

— Да. Я там до самого конца была… Я помню этот праздник. Мы все были так удивлены!

— Почему? Такого раньше не бывало?

— Ни разу! Буквально за два дня до самого праздника Милонег объявил, что мы должны почтить какую-то там звезду, которая где-то там взошла. Короче, нес пургу, но так мастерски, что нам в итоге все казалось логичным. Были украшения, очень много алкоголя… и под вечер все были жутко пьяные. Но я не пила, мне уже тогда становилось хуже, и я не могла… Я была среди тех немногих, кто дождался салюта. Это было вообще жесть, потому что раньше Милонег утверждал, что любое проявление огня — зло. Но мы-то глотали все, даже нелогичность и непоследовательность! Мозги к нам начали возвращаться, только когда он исчез, а было это уже на следующий день. Больше его никто не видел. Мы искали, полиция искала. Но это все бесполезно. Его до сих пор нигде нет.

Ее рассказ дал дополнительную информацию, но особой ясности не внес. Получается, Милонег действительно готовился к чему-то масштабному. Но не к своей же смерти!

— А до того праздника он выказывал беспокойство? — уточнил Дамир. — Может, боялся чего-то?

— Нет, наоборот! Он выглядел очень довольным, и мы поверили, что это действительно важное событие.

Вот, значит, как… Но насколько должны были исказиться его планы и ситуация, чтобы он вместо ожидаемого куша получил взрывчатку во внутренности? Кто мог такое сделать, кому он доверял — и кто его не боялся?

Птицелов не боялся.

Алиса достала телефон и открыла на нем фото Кати Арамизовой, которое они скачали из Интернета.

— Скажите, а вот эту особу вы там не видели?

— Была, кажется, — кивнула Леля. — Но среди випов, с нами, простыми смертными, она не общалась.

— Одна держалась?

— Нет, с подругой. Они вместе прибыли, почти не расставались, вместе и уехали. Подруга, кстати, была любезнее, мы с ней даже пересекались. Так, пообщались чуть-чуть, я толком ее не узнала. Она следила за вот этой как нянька.

— Может, помните имя?

— Катя, кажется.

— Катя — это та, которую мы ищем. — Алиса старалась сохранять спокойствие. — А я о той, что с ней ходила.

— Та вроде тоже на «К»… Ксюша! Да, Ксения, так ее звали.

Музыка, ревущая вокруг, уже стала такой привычной, что Полина даже опасалась выходить из клуба. Тогда ей волей-неволей придется признать, что слух снизился и в ушах как будто вата — так всегда бывает после этих вечеринок.

Она их не любила вообще-то. Ходила туда или по работе, или для того, чтобы быть как все, быть частью того круга, к которому она хотела принадлежать. Но сегодня как раз был первый случай.

Она пока не могла выйти на загадочную Ксению. У нее было имя, была фамилия — Иванова, — которая сильно смахивала на придуманную впопыхах. Фотография тоже нашлась: рослая и довольно спортивная девушка с коротко остриженными рыжими волосами. Но на этом — все! Способов узнать, кем была эта Ксения, Полина не видела.

Она не сдалась, просто сменила тактику. Нашла коллег из Питера, с которыми когда-то общалась по работе, отдала им снимок и попросила прогнать его через программу распознавания лиц. Вдруг кто найдется?

Пока они были заняты этим, Полина тоже не собиралась терять время даром. О Яне она уже, казалось, знала все, что можно. Пришло время сосредоточиться на другой стороне истории — Вадиме.

Он, как и сообщил Орловец, был тусовщиком. Днем работал, и работал хорошо, а по вечерам оттягивался в клубах, на вечеринках, мог сорваться и на выходные улететь куда-нибудь в Европу. Полина искала новости о нем, говорила с теми, кто знал его лично.