Такое откровенное давление возмутило Полину, но спорить с человеком, способным зарезать ее на месте, она не собиралась.

— Я не буду… Честно!

— Орловцу передай, что его уже устали предупреждать. Дальше будет хуже.

Получается, они все это списывают на отца невесты! Тем лучше, тогда они вряд ли знают, кто она такая. Но радоваться этому сейчас не получалось: весь мир для Полины сосредоточился на том месте, где нож касался ее живота. Лезвие такое острое… Даже сила не нужна, чтобы убить ее, достаточно правильного движения.

— Отпустите меня, — тихо попросила она. — Я никому ничего не скажу. Я уеду!

— Вот и я думаю, что ты дурить не станешь. Глазки-то у тебя умненькие, хоть и наглые! Но я, понимаешь ли, очень занятой человек. У меня нет времени долго втолковывать тебе правду, поэтому я объясню тебе ситуацию наглядным примером. Запомни его — и никогда не забывай, что это было последнее предупреждение.

Ответить ему Полина не успела: живот обожгло резкой болью. Она невольно вскрикнула, а незнакомец позволил ей отступить назад. Верный своему слову, он уже через секунду растворился в толпе.

Полина не пыталась отследить его, она прижала руку к животу и с ужасом смотрела вниз, ожидая, когда сбудется его предсказание и ее внутренности окажутся на грязном полу. Однако ничего настолько чудовищного не случилось, просто между ее пальцами все сильнее и сильнее пульсировала кровь.

Он порезал неглубоко. Это действительно было лишь предупреждение.

Осознав это, Полина кинулась к туалету. Клубная публика не обращала внимания на нее, окровавленную, эти люди точно не смогли бы ее спасти! Они в дыму и полумраке не видят никого и ничего, а музыка еще больше отбивает им мозги. Плевать на них. Полина надеялась только на себя.

Порез на животе был небольшой, сантиметров пятнадцать всего, но очень болезненный. И кровь из него струилась, не переставая; подол платья из золотистого успел стать бордовым.

Наверно, нужно было вызвать врача. Но Полина не хотела просить помощи, она уже никому не доверяла. Если ее увезут в больницу, там, в палате, она будет совершенно беспомощна! Что, если Птицелов захочет ее добить? Да и потом, это всего лишь порез, он не может быть таким уж опасным.

Она вытянула из подставки половину бумажных полотенец, закрыла ими рану, замотала сверху декоративным тканевым пояском, до этого болтавшимся на бедрах. Потом подумала, что нужно было, наверно, сбрызнуть рану духами, в них же есть спирт, но убирать импровизированную повязку сейчас было больно и страшно.

Свободный фасон верхней части платья позволял скрыть рану, даже при том, что ткань была надрезана. Однако кровавые пятна на одежде и на полу, где она только что стояла, не позволяли медлить. Ей нужно было попасть домой, немедленно!

— Случилось что? — нахмурился гардеробщик, выдававший ей пальто.

— Вином облилась, — нервно улыбнулась Полина.

— Что, праздник жизни задался?

— Именно так!

Как же она радовалась теперь, что выбрала для этой поездки длинное пальто, которое поначалу казалось таким неудобным. И мороз был очень кстати, он останавливал кровь, и боль отступала, сменяясь ноющим покалыванием.

Полина заплатила двойную цену за ночное такси. Она всю дорогу не отнимала руку от живота. Водитель, должно быть, подумал, что она чем-то отравилась.

Когда она добралась до квартиры, соседи спали. Она и не собиралась их будить, ведь они наверняка настоят на вызове «Скорой». Изобразят заботу, тогда как сами просто порадуются возможности убрать конкурентку!

Она со многим в жизни справилась сама и теперь отступать не собиралась. Полина взяла аптечку и направилась к себе в комнату. Лева, конечно, тоже спал, но включившийся свет разбудил его.

— Ты офонарела? — простонал он, накрываясь с головой одеялом.

— Лева, меня порезали.

— Ты что, пьяная?

— Нет. На меня напали возле клуба.

Она не хотела говорить о предупреждении, боялась расстроить. Но она хотела сочувствия! Он может притворяться холодным и хамоватым, однако в такой ситуации он должен что-то чувствовать, разве нет?

Лева выглянул из-под одеяла; вид у него был растрепанный и мрачный. Увидев обилие крови, он выругался.

— Охренела?

— Я не виновата.

— Блин, надо врача звать! Или тебе к врачу ехать!

— Не надо никакого врача, это просто порез!

— А если ты окочуришься здесь?

— От такого не умирают! Мне просто нужно наложить повязку!

— Кто это вообще сделал? — Лева смотрел на нее с явным опасением.

— Да какой-то пьяный урод. В клубе напал, может, ограбить хотел. Я вырвалась, но, как видишь, не просто так! Помоги мне, нужно повязку сделать!

— Поля, я крови боюсь! Ты об этом прекрасно знаешь! Поэтому я и говорю — звони врачам!

Он не врал. Лева действительно побледнел и, казалось, был готов выставить ее за дверь.

— К врачам обращаться нельзя, — упорствовала Полина. — У меня есть реальные шансы победить в проекте! Ты помнишь, какие это деньги?

— Тогда позвони китаянке этой, пусть пришлет кого-нибудь!

— Нет, она будет злиться, потому что я забыла вести съемку в клубе. Никого она не пришлет!

— Тогда делай все сама, овца упертая!

— Без тебя разберусь!

Оскорбленная, она подхватила аптечку и выбежала из спальни, направляясь в ванную. Но потом минутная вспышка гнева, придававшая ей силы, прошла, и вернулся страх. Она боялась того, что увидит под насквозь промокшей повязкой. Да еще и слезы, свободно катившиеся из глаз, сейчас мешали. Полине пришлось собрать всю силу воли, чтобы продолжить, а не сесть тут и разрыдаться.

Порез смотрелся мерзко. Наверняка будет шрам! Но это точно не угроза жизни, слишком неглубокая рана… Все равно больно, конечно. И обрабатывать ее больно, и повязку накладывать. Но Полина терпела, сжав зубы. Потому что рассчитывать можно только на себя. Остальные крутятся рядом, только когда у тебя все хорошо, а если помощь нужна — «Я крови боюсь»! Хорошее оправдание.

Повязка получилась корявая, но на другую у Полины больше не было сил. Еще полчаса она провела, смывая следы крови в ванной. Никто из участников проекта не должен узнать о ее слабости! Да, сейчас тяжело. Однако после таких жертв она просто обязана победить!

На часах было уже пять утра, когда она добралась до постели. Полина думала, что после всех этих переживаний тело мгновенно отключится, но сон не шел. Болела рана, ей было очень жарко и душно, она чувствовала себя одинокой — и от жалости к себе снова возвращались эти предательские слезы.

А рядом мирно посапывал Лева.

Время шло, а становилось только хуже. Пару раз Полине удалось задремать, но это был беспокойный, болезненный сон, не приносивший успокоения. Она просыпалась в панике, и каждый раз ей хотелось разбудить Леву, но она сдерживалась. Она прекрасно знала, что будет все то же самое, но под аккомпанемент его нытья.