– А как мне к вам обращаться?

Я завороженно следила за пышным хвостом вышагивающей птички, при каждом движении лапы хвост поворачивался в противоположную сторону, и это очень походило на вихляющую походку неопытных манекенщиц. Выглядело весьма забавно, и я едва сдерживала смех.

– Люди называют меня Феликсом.

– Даже не сомневалась, – пробормотала себе под нос, но птичка услышала.

– Да, родители не были оригинальны.

Мы нырнули в небольшой отнорок и вышли уже в светлой комнате, заставленной разномастной мебелью и картинами. Полотна висели на стенах, стояли на подрамниках, были свалены грудой у дальней стены, лежали на креслах и диванах. В комнате было пыльно и господствовал такой бардак, что мне пришлось пробираться боком к свободному креслу.

– Куда садишься? – возмутился Феликс и, тяжело взлетев на шкаф, скомандовал: – Приступай!

– К чему? – не поняла я.

– К уборке! – заявила наглая птичка и спрятала голову под крыло.

– Стоп! – Я выставила перед собой ладонь на уровне груди. – Почему я должна здесь убирать?

– Потому что я не могу! У меня крылышки! – В доказательство феникс энергично помахал этими самыми крылышками, поднимая очередной столб пыли. Я чихнула. – Будь здорова!

– Спасибо. А у меня маникюр!

– Ты должна исполнить договор!

– Какой еще договор?

Я прищурилась и уперла руки в бока, вспомнив, что когда бабушка так делала, дед сдавался моментально.

На Феликса тоже подействовало.

– Я покровитель лунных колдуний, а вы за это у меня убираете! Такой договор.

– Что-то леди Э мне об этом ничего не сказала.

– Это та огненная ведьмочка? Красивая… а какая страстная! Как мы с ней тут… м-м-м-м…

Феликс закатил дивные глаза, надеюсь, от приятных воспоминаний, а не от инфаркта, наступившего в связи с этими самыми воспоминаниями.

– В общем, не спорь со мной! А я тебе перчатки наколдую.

И правда, на моих руках моментально появились силиконовые перчатки, вокруг талии обмотался белый фартук с карманами, у ног материализовалось ведро с водой и швабра. До чего изобретательная тварюшка!

– Я слышу!

– А нечего чужие мысли подслушивать!

– Оно само, – виновато покаялся Феликс.

– Ты всех гостей так встречаешь? – Я легонько пнула ведро ногой. – Здесь бы пылесос нормальный, а не швабру.

– Электричества нет, – вздохнул Феликс. – Думаешь, я не пробовал притащить из твоего мира пылесос-робот? Не работает от магического источника, так что приходится по старинке, при помощи девушки, веника и швабры.

И у меня в руках возникли веник и метелка для пыли.

– Так… – Я окинула взглядом фронт работ. – Будешь помогать!

– Это как? – подозрительно заерзал на шкафу феникс и даже отошел на шажок. – Я не умею!

– Умеешь!

– Не умею!

– Развлекай меня разговорами. Куда картины убирать?

– А… это… ну… Давай я их пока в запасник спрячу!

– Эй, я посмотреть хотела!

Вот честное слово, он смутился! Даже хохолок покраснел еще больше, и глазки смущенно замерцали.

– Я тебе потом покажу.

И картины исчезли, остались лишь пейзажи на стенах.

– Расскажи, откуда ты знаешь про Землю? – попросила я и решительно направилась к книжному шкафу с твердым намереньем стереть с него пыль и вымыть стекло.

Убирать я люблю, мне нравится наводить чистоту, нравится запах чистящих средств и блеск перемытой посуды, нравится в это время обдумывать что-нибудь или слушать музыку, врубив колонки на полную громкость. Но сегодня у меня есть Феликс, существо, которое кажется мне очень знакомым и близким.

– Тоже мне секрет Полишинеля! – Он закудахтал, и я поняла, что это смех. – Я же феникс! Существо бессмертное. Где я только ни бывал за свою вечную жизнь!

– И давно ты живешь?

– Ну… не очень, в общем-то. Всего три раза успел возродиться, – смущенно признался он. – Но видел, как в этот мир пришел Хаос! Кстати, вы его называете «радиация» и «мутация».

– Ого…

– Представляешь? – Он подвинулся на самый край шкафа, с интересом следя, как я смахиваю пыль с корешков книг. – На эту планету упал космический корабль! Точнее, совершил аварийную посадку. А местные придурки маги не нашли ничего лучшего, чем его взорвать! А там был ядерный реактор, и от соприкосновения с магией произошел большой барабух!

– А инопланетяне?

– Спаслись. И даже смогли ограничить воздействие Хаоса. Собственно, и до сих пор сдерживают.

В голове что-то щелкнуло, и ее посетила странная догадка, я замерла, глядя на довольного Феликса.

– Умница! Только колдуньи из техногенных миров догадываются, магички думают слишком узко.

– Так все короли – потомки тех инопланетян? Поэтому им подвластен Хаос.

– Они знают, как с ним бороться. Кровь пришельцев настолько сильная, что она не растворилась в этом мире даже спустя века, но есть проблема, небольшая такая проблемка, но весьма неприятная. Инопланетные мужики несовместимы с местными дамами. Нет, секс, то да се, вполне могут, а вот сыновей не рождается, да и вообще с детьми у них туго. Больше троих еще ни один не смог воспроизвести. Пришельцы сами придумали легенду о лунной колдунье, создали удобную для них религию и велели доставлять их потомкам женщин из других миров, потому что только их кровь может контролировать Хаос.

– Поэтому у Ардена дочь?

Я поставила на полку последнюю статуэтку и закрыла стеклянную дверцу.

Но Феликс проигнорировал мой вопрос.

– Все, кто прилетел на том злополучном корабле, были мужчинами, воинами и целителями. Они бежали из мира, где произошла экологическая катастрофа, у них у всех были изменения в геноме. Я тебе потом покажу портреты, твой принц очень похож на своего предка, – закудахтал феникс. – Но они обладали, кроме знаний, еще и странной магией, основанной не на заклинаниях, а на ритуалах. Они умели подчинять элементалей и низших существ, могли заставить духов служить себе. В общем, уникальная раса. Только характеры отвратительные.

– Это я уже заметила. Что у его величества, что у его высочества. Кстати! – Я резко обернулась к Феликсу. – Ты же можешь спасти короля? Тогда мне не придется выходить замуж!

– Не могу. – Феникс склонил голову набок и совсем по-человечески вздохнул. – Его время давно вышло. Адель, не стоит его жалеть, Александр не самый лучший человек этого мира, зря ты рассказала, как его можно вылечить.

– Не зря, – буркнула я, не обращая внимания, что гадкая птичка вновь ковырялась в моей памяти.