за резолюцию анархистов-коммунистов, которая будет не менее революционной, чем нынешняя, но продемонстрирует всем, что на «Африке» все почитают не Маркса с Лениным, а Кропоткина с Бакуниным. Ну, а послезавтра на «Африке» объявятся, и припоздавшие левые эсеры и все повторится снова. На самом деле матросов интересовало только одно — чтобы их не послали на фронт. Отсюда и отношение к стратегическому наступлению — а вдруг будут большие потери и тогда начнут снимать лишних людей с кораблей и отправлять в окопы? Ну, а кого еще снимать, как ни лишних ртов с ненужной никому «Африки»! А потому «африканцы» голосовали дружно и однозначно, голосовали не из-за переживаний за все человечество («справедливый мир всем народам»), голосовали за спасение собственных жизней.

Сегодня историки доказали, что наступление июня 1917 года было блестяще подготовлено командованием, но провалилось из-за катастрофического падения дисциплины в русских войска. В первые дни был действительно достигнут серьезный успех, но развить его не удалось. Отборные ударные части, начинавшие наступление, к этому моменту были в основном выбиты. Обычные же пехотные части отказывались наступать. Войска стали обсуждать приказы в «комитетах» и митинговать, теряя время, или вовсе отказывались продолжать воевать под самыми разнообразными предлогами — вплоть до того, что «своя артиллерия так хорошо поработала, что на захваченных позициях противника ночевать негде».

Потери были невелики, но в данном случае имели катастрофические последствия, так как они пришлись, прежде всего, на отборные, «ударные» части. С выбытием из армий всего «здорового» элемента, оставшаяся солдатская масса окончательно потеряла военный облик и превратилась в совершенно неуправляемую вооружённую толпу, готовую бежать от малейшего нажима неприятеля.

Из хроники событий: «Армия настолько утратила боеспособность, что атака 3-х немецких рот опрокинула и обратила в бегство две русские стрелковые дивизии: 126-ю и 2-ю финляндскую. Противника пытались сдерживать более дисциплинированные кавалерийские части, офицеры-пехотинцы и одиночные рядовые. Вся остальная пехота бежала, заполнив своими толпами все дороги и, как описал это генерал Головин, «производя величайшие зверства»: расстреливая попадавшихся к ним на пути офицеров, грабя и убивая местных жителей, без различия сословия и достатка, под внушённый им большевиками лозунг «режь буржуя!», насилуя женщин и детей. О том, какого масштаба достигло дезертирство, можно судить по такому факту: один ударный батальон, присланный в тыл XI армии в качестве заградотряда, в район местечка Волочиск, задержал 12 000 дезертиров за одну ночь».

Как это не покажется странным, но на Северном фронте лучше всех дрались как раз моряки-балтийцы. В отличие от гельсингфорцев и кронштадцев, матросы Ревеля имели на ход войны свое отличное мнение. Большинство из них, в отличие от представителей тыловых баз, уже участвовали в боях и знали почем фунт лиха. Вот из таких матросов и был в начале 1917 года сформирован в Ревеле морской батальон, который в дань моде того времени назвали «Ревельским батальоном смерти». Плохо обученные сухопутным приёмам боя, моряки-ударники понесли большие потери, но с честью выполнили поставленную боевую задачу. Вот, что писала газета «Биржевые ведомости» от 18 (31) июля 1917 года: «Всероссийский центральный комитет по организации добровольческой армии сообщает о действиях ревельского батальона. Получив задачу прорвать две линии окопов, батальон прорвал четыре линии, желая закрепить захваченное, батальон попросил поддержки, но вместо поддержки батальон был обстрелян своими же. Под двойным огнем батальон начал отход на первоначальные позиции. Потери были громадны: из 300 моряков, входивших в состав батальона, не ранено всего 15 человек. Три офицера: подпоручик Симаков, мичман Орлов, мичман Зубков, не желая отступать, застрелились. Командир батальона штабс-капитан Егоров скончался от полученных им 13 ран».

Вечная память этим офицерам и матросам-ревельцам. Но кто сегодня знает о подвиге Рвельского батальона? Историки их оболгали, как «наймитов» все тех же министров-капиталистов, а товарищи, сидевшие в тыловых базах, и вовсе их предали.

* * *

В конце июня 1917 года, когда до Петрограда дошли известия о провале наступления, там начались волнения. Первым взбунтовались солдаты 1-го пулемётного полка, не желавшие отправки на фронт, а желавшие оставаться в тыловом Питере. На самом деле «полк» насчитывал более 11 тысяч солдат, и являлся учебным депо по формированию маршевых рот и пулеметных команд для фронта. Однако начиная с февраля никто из солдат идти на фронт не желал, поэтому численность полка постепенно достигла 12 тысяч человек, проводящих время в безделье, пьянках и слушании бесконечных агитаторов. К большевикам «пулеметчики» относились нейтрально, так как вообще особо в революцию не лезли, желая лишь отсидеться в теплых казармах до окончания войны. В реальности пулеметный полк представлял собой огромную вооруженную банду, которая являлась для правительства такой же головной болью, как и Центробалт. Усугубляло ситуацию и то, что квартировал полк на Выборгской стороне, где располагались заводы и рабочие районы. К июлю месяцу Выборгская сторона стала почти суверенной республикой, не подчиняющейся центральному правительству. Представители власти туда старались лишний раз не показываться.

Одновременно с анархиствующими «пулеметчиками», начались волнения и на заводах, где рабочие, под влиянием большевиков и левых эсеров, выдвинули уже политические требования немедленной отставки Временного правительства, передачи власти Советам и переговоров с Германией о заключении мира. Выступления рабочих были, разумеется, немедленно были поддержаны и враждебным правительству Центробалтом.

Левые партии, пользуясь слабостью власти, усиленно раскачивали ситуацию, стремясь ее дестабилизировать. Конкретных планов, что делать дальше, у них пока не было. Именно в это время В.И. Ленин сказал свою крылатую фразу о том, что главное ввязаться в драку, а там уже по ходу дела разберемся, что к чему. Так как большевики были еще крайне слабы для самостоятельного выступления, поэтому пока они решили объединить под антиправительственными лозунгами всех недовольных и посмотреть, что из этого может получиться. Именно этим и объясняется двойственная позиция РСДРП (б) в июле 1917 года. Что же касается левых эсеров, то в тот момент они все еще занимались внутрипартийной борьбой со своими пришедшими во власть правыми коллегами и только-только вырабатывали самостоятельную политическую программу. Не дремали и анархисты, организовавшие штаб на даче Дурново вблизи металлического завода и завода Промет. Помимо старых идейных анархистов там крутилось большое количество и новообращенных, среди которых преобладали матросы.

Между большевиками, левыми эсерами и анархистами шла настоящая драка за воинские части Питера. Однако никто из них серьезного перевеса над конкурентами так и не добился.

ЦК партии большевиков считало, что настала пора напомнить обществу о своем существовании, т. к. авторитет их среди народных масс оставлял желать лучшего. Так, на состоявшемся в июне Первом Всероссийском съезде рабочих и солдатских депутатов, подавляющее большинство получили эсеры и меньшевики,