— Еще как горит. — Лоуренс машинально поправил сбившийся фартук, но тут же понял, что делает, и сдернул его совсем. И осознал, что звука подъезжающей техники не было. — А где?..

Вместо ответа сукин сын только пожал плечами. Проигнорировал, значит, просьбу лучшего друга. Можно сказать, мольбу о спасении. Ну, Грег, дружище, я тебе это припомню.

— Вкусно пахнет. Это ты для меня расстарался? — спросил сукин сын и сцапал ближайший чизкейк с блюда.

Яна нахмурилась. Партизанка Клаудиа понимающе хмыкнула.

— И не мечтай, — буркнул Лоуренс и переставил блюдо подальше от загребущих лап. — Чизкейки для прекрасных дам. А ты не тянешь.

— Жлоб, — припечатал Грег. — А еще друг называется.

Слушая их перепалку, Яна все больше смурнела, а партизанка Клаудиа, наоборот, умилялась.

Все. Пора заканчивать цирк и объяснить Яне все как есть. Что Грег — никакой не его бойфренд, а нормальный мужчина. Псих, конечно, но кто сейчас не псих, особенно с их-то нервной работой!

— Яна, ангел мой, как ты поняла, этот придурок и есть Грег, — перейдя на русский, сказал Лоуренс. — Обычно он нормальный, это сегодня… — не договорив, Лоуренс покрутил пальцем у виска. — Мы вместе учились и одно время работали.

— Ага, — так же хмуро кивнула Яна. — Я так и поняла. Ладно. Я пойду, не буду вам мешать.

— Ладно, пошли. Не будем мешать Грегу и Клавдии вместе, — улыбнулся Лоуренс. — Уверен, мы тут только лишние.

— И вовсе не лишние! — возразила партизанка. — Блажь. Давайте пить чай, такие вкусные пирожные! Яночка, помоги-ка мне накрыть на стол.

Ангел по имени Яночка буркнул сердито, что так уж и быть, чаю с чизкейками она будет. Но на Лоуренса демонстративно больше не смотрела.

Ну и ладно. Главное что не ушла. А Грег…

Грегу Лоуренс украдкой показал кулак. Мол, будешь дурить дальше — заработаешь. По-дружески в табло.

Грег проникся. А еще бы не проникся. При всей его профподготовке, он на полголовы ниже и на тридцать фунтов легче, что в благородном английском боксе решает все. Так что Грег уселся между двумя прекрасными дамами и принялся расспрашивать обеих. Партизанку — о партизанском движении и проклятых фашистах, Яну — об истории семьи Преображенских, и снова — партизанку о ее боевом прошлом.

— Да какое там боевое, — махнула рукой Клаудиа. — Когда фрицы пришли, мне всего-то восемь годков было. Где-то проследить, что-то принести, припас потырить… Голодно было. Урожай снять не успели, да и что там снимать-то в августе месяце. Курей вот колхозных у немцев крали… Наш председатель хотел немцев потравить через курей. Дал нам с Дунькой отравы и велел курям подсыпать, мы и пошли… глупые были. Нас бы там поймали и самим головы посворачивали…

Лоуренс сам не понял, как заслушался ее рассказами. И Яна тоже заслушалась. Все же чего у Грега не отнять — так это таланта разговорить кого угодно. А тут — одинокая дама, дети давно разъехались, соседки-подружки кто умер, кто к детям в город подался, и поговорить не с кем. Всех дел — направлять ее воспоминания в нужное русло.

— Помнится, один из ваших коллег… вот, у меня записано: Михаил Федорович Онуйко… Вот он упоминал, что среди немцев были англичане и поляки.

— Федорыч-то? Маразматик старый. Не было в войну тут никаких поляков, это у него в котелке поляки. Ловил их в болоте в шестьдесят втором, когда к нам по обмену приехали.

— А англичане были?

— Был один. Странный тип. Вроде бы и не злой… Он мне как-то целую банку тушенки дал. Хорошей. Немецкой. Мы с мамкой пять дней ее ели… Только немцы его выгнали, того англичанина. Орали на него, даже стреляли, чего-то там не поделили.

Клавдия пожала плечами и замолкла, а Лоуренс с Грегом переглянулись: неужели удача?! После двух недель впустую, хоть кто-то вспомнил сэра Персиваля!

— Трофеи не поделили?

— Да какие тут трофеи, окстись, милок! Курей давно съели, коз и коров мы в лес увели, а из ценностей в нашей деревне одна медная крыша на церкви и была, да и ту пионеры на металлолом сдали.

— Но что-то Аненербе тут искали, раз стояли целый месяц, — не отставал от Клаудии Грег.

— Знамо дело, клад графини они искали, — фыркнула старая партизанка. — Его все искали, сначала белые в восемнадцатом годе, потом красные, а перед войной цельная комиссия из НКВД приезжала, допытывались о Преображенских и Гольцманах. И все копали, копали. Усадьбу едва по кирпичику не разобрали, в винном подвале землю на два метра снимали. Нашли дулю с маслом. Эти, немцы, тож копали. И вокруг, и около. Тетку мою, Наталью, поймали, допрашивали за клад этот…

Клавдия утерла слезу. Замолчала, перекрестилась. А потом остро так посмотрела на Грега:

— Родня, небось? Тоже клад ищешь?

— Ищу, но не клад, а документы, — не стал юлить Грег. — От немцев наверняка что-то осталось. Вы же видели, как они уходили?

— Видела, что ж не видеть. Сама в них шмаляла. Мне дядь Гриша шмайсер дал, я их с дуба… видали дуб у ворот? Там развилка такая. Удобная. Вот я с ней и того. Двоих сук! А третий убег…

Дальше старая партизанка добавила матерную тираду, из которой Лоуренс мало понял, кроме того что догнала бы — голыми руками убила за теть Нату.

— Хошь шмайсер покажу? Но с собой не дам. Нельзя в наше время бабе одной, да без шмайсера.

— Конечно! — загорелся Грег. — А сфотографировать дадите? Может, у вас еще чего осталось?

— Что б и не осталось, — пожала плечами старая партизанка. — Там-то мужики все растащили, да я мелкая была, быстрая. Что доперла, все наше стало. Мы с мамкой-то одни остались. Вона, керосинка хорошая. До сих пор работает, — кивнула она на блестящую керосиновую лампу, стоящую на полочке. — Ножик еще складной, хитрый такой. У офицера был, я его песочком оттерла.

Так, рассуждая, как хорошо речной песочек берет кровь, она открыла дверь в кладовку и сунулась туда, чем-то гремя.

Пока она отвернулась, Лоуренс снова переглянулся с Грегом, а потом поймал такой взгляд Яны… Ух, какой взгляд! Не хуже шмайсера.

Что ж. Если сестры Преображенские приехали не только посмотреть на усадьбу, но и поискать древний клад, то вряд ли поверят, что ни ему, ни Грегу тут ничего кроме документов Аненербе не нужно.

— Блогер, значит, — тоном «ни на грош тебе не верю» прошептала Яна.

— Не пали контору, — одними губами ответил Лоуренс и притянул ее к себе.

Яна немного посопротивлялась, но быстро сдалась и прижалась к его плечу сама, грустно вздохнула.

— Брехло ты, Аравийский. Вот зачем, а? У тебя Грег есть.

— Нет у меня… Черт. Ян, мы нормальные оба. Честно. Могу предъявить доказательства.

Яна порозовела ушками, засопела и прижалась к нему теснее. И бросила взгляд на Грега: не ревнует ли? Лоуренс тоже бросил на него взгляд, яснее ясного говорящий: одна шуточка на эту тему, дружище, и сам, лично, закопаю тебя под малиной.