– Ага, – усмехнулся Леонардо. – Тайны! Что ж, я должен отнестись к ним с уважением. – Он снова вгляделся в пергамент. – Надо же! Ты посмотри!

Эцио заглянул ему через плечо, но увидел лишь тесные кучки клиновидных символов.

– Что это?

– Сам толком не понимаю. Но если я прав, в этой части записан состав неизвестного нам металла или сплава. Причем такого, который по законам логики вообще не может существовать!

– А что еще ты нашел на странице?

– Расшифровать одну запись оказалось совсем легко. По сути, это чертеж оружия. Похоже, оно дополняет твой скрытый клинок. Но его мне пришлось бы целиком делать самому.

– И что это за оружие?

– Очень простое по устройству. Металлическая пластина, вделанная в кожаный наруч, которая позволила бы отражать удары мечей и даже топоров. Но есть одна особенность. Металл, который нам придется отлить самим, очень прочен, но невероятно легок. Кстати, пластина предназначена не только для защиты. Здесь тоже предусмотрен двулезвийный клинок с пружинным механизмом.

– Тебе по силам изготовить все это?

– Да, хотя мне понадобится некоторое время.

– Его у меня совсем немного.

Леонардо задумался.

– Все необходимое для работы у меня есть. Мои помощники достаточно сведущи и в литейном, и в кузнечном деле.

Художник вновь замолчал, по-видимому погрузившись в собственные мысли и расчеты.

– Работа займет у меня два дня, – сказал он наконец. – Приходи по истечении этого срока, и мы проверим работу нового устройства.

Эцио поклонился другу:

– Леонардо, я безмерно тебе благодарен. И в этот раз я могу заплатить тебе за работу.

– Нет, это я благодарен тебе. Страницы Кодекса расширяют мои познания. Прежде я считал себя изобретателем, но информация, содержащаяся в этих страницах, ставит в тупик даже меня. – Леонардо улыбнулся и почти шепотом добавил: – Ты даже не представляешь, каким должником я себя чувствую перед тобой за то, что ты показал мне эти страницы. Если ты найдешь новые, обязательно принеси их мне. Где ты их найдешь – меня не касается. Главное, чтобы о них никто не узнал за пределами твоего узкого круга… кроме меня, разумеется. Это будет лучшей платой за мою работу.

– Это я тебе обещаю.

– Grazie! Тогда до пятницы? Приходи на закате.

– До пятницы.

Леонардо и его помощники сдержали обещание и уложились в отведенные сроки. Новое оружие, предназначенное в первую очередь для обороны, оказалось исключительно полезным. Несколько помощников Леонардо имитировали нападение на Эцио (используя при этом настоящее оружие), а молодой человек храбро оборонялся. Металлический наруч при всей своей легкости превосходно отражал даже самые отчаянные удары, даже от двуручных мечей и боевых топоров.

– Леонардо, это великолепное оружие!

– Согласен.

– Однажды оно вполне может спасти мне жизнь.

– Будем надеяться, что к твоему шраму на левой руке новых не добавится, – сказал Леонардо.

– Это был прощальный подарок от старого… друга, – ответил Эцио. – А сейчас мне нужен твой совет.

– Помогу, чем смогу, – скромно пожал плечами художник.

Эцио оглянулся на помощников да Винчи:

– Может, поговорим наедине?

– Пошли.

Они вернулись в кабинет. Там Эцио протянул Леонардо дядин клочок бумаги с именем.

– Дядя велел мне встретиться с этим человеком, но добавил, что прямые расспросы ни к чему не приведут.

Леонардо долго изучал кусок бумаги с написанным на нем именем. Когда он поднял голову, взгляд выражал тревогу.

– Знаешь, кто это?

– Знаю только имя – Ла Вольпе. Думаю, это прозвище.

– Оно значит Лис. Но даже прозвище лучше не произносить вслух и в присутствии других. Этого человека никто не видел, зато у него повсюду есть свои глаза.

– И все-таки где мне его найти?

– Сказать невозможно. Но для начала… повторяю, будь очень осторожен… попробуй сходить на Меркато Веккьо[66].

– Говорят, что каждый вор, не успевший попасть в тюрьму или на виселицу, промышляет на Меркато Веккьо.

– Вот почему я и призываю тебя быть осторожным. – Леонардо опасливо оглянулся, словно их могли подслушать. – Я… быть может… сумею с ним переговорить. Иди туда завтра, после вечерни… Возможно, тебе повезет… или нет.

Вопреки дядиным предостережениям Эцио решил повидаться еще с одним человеком. Все эти долгие месяцы он не переставал думать о ней. Сейчас от сознания того, что девушка совсем близко, любовь его все возрастала. Он пытался себя убедить, что риск, хотя и существует, не настолько велик. За два года Эцио повзрослел и возмужал. Даже лицо изменилось, став более угловатым. Хотя в нем по-прежнему легко было узнать все того же сорванца Эцио, каким он был когда-то. Молодого человека выручал капюшон, позволяя «исчезать» в толпе: он надвигал его как можно глубже, полностью скрывая лицо. Формально власть в городе оставалась за Медичи, но из ядовитой пасти Пацци были вырваны не все зубы. Противники выжидали и не теряли бдительности. В том и другом Эцио не сомневался. Если люди Пацци застигнут его врасплох, они его убьют, и никакой Медичи тут не поможет. И тем не менее на следующее утро ноги сами понесли его к особняку Кальфуччи.

Эцио подошел в тот момент, когда дверь дома открылась и на залитый солнцем дворик вышла Кристина. Она стала стройнее, возможно даже чуть выше ростом, превратившись из девочки в молодую женщину. Молодой человек окликнул ее.

Увидев его, Кристина сильно побледнела. Эцио испугался, что она сейчас упадет в обморок. К счастью, этого не случилось. Сказав что-то своей спутнице (после чего та развернулась и направилась в сторону дома), Кристина раскинула руки и бросилась к Эцио. Он быстро увел ее под арку ближайшего дома, желтые стены которого обвивал плющ. Обняв Кристину, Эцио заметил у нее на шее цепочку его кулона, хотя сам кулон был спрятан на груди.

– Эцио! – воскликнула она.

– Кристина!

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь по делам отца.

– Где ты был все это время? За два года я ничего не слышала о тебе.

– Я был… в отъезде. Это тоже было связано с делами моего отца.

– Говорили, что ты… убит. И твоя мать с сестрой – тоже.

– Судьба распорядилась иначе. – Эцио помолчал. – Я не мог тебе написать, но я постоянно думал о тебе.

Глаза Кристины, в которых плясали радостные огоньки, вдруг помрачнели. В них появилось беспокойство.

– Что случилось, carissima?[67]– спросил Эцио.