Я, конечно, согласился – а что оставалось делать? Однако реакция следователя показалась мне очень странной. Фромм выглядел так, будто услышал совсем не то, что ожидал. Впрочем, на следующее утро все прояснилось. Я проснулся от звука отодвигаемого засова и приготовился было к новому допросу. Как выяснилось, поторопился – меня не собирались никуда вести, наоборот, в моей более чем скромной обители появилось новое лицо. Посетитель. Точнее посетительница.

Я даже не сразу узнал эту женщину, а когда все же вспомнил ее лицо, моментально сообразил, отчего вчерашняя беседа закончилась столь быстро. Я с удивлением рассматривал госпожу Буше, нашу с отцом домовладелицу. Как же сильно она изменилась! От этой в прошлом дородной, цветущей женщины осталась едва ли половина – столь сильно она похудела. Казалось, она перенесла тяжелую болезнь. Это впечатление еще больше усугублялось ее крайне бледным лицом. После нашего последнего разговора и тех слов, что сказала она мне после смерти отца, я был на нее очень зол и обижен, но видеть ее нынешнее плачевное состояние все равно было неприятно. Что же ей пришлось перенести за этот год? Я обратил внимание на то, что она держится на ногах только за счет стражников, которые подпирают ее с двух сторон. Боги, да она смертельно напугана!

Молчание затягивалось, и я попытался слегка разрядить обстановку:

– Доброе утро, госпожа Буше. Простите, не могу предложить вам стул, – я развел руками, сетуя на скудную обстановку камеры. – Чем обязан визиту? – Откуда взялась моя столь неподходящая к обстановке вежливость, я сам не смог бы сообразить.

– Эрик? – дрожащим голосом переспросила женщина. – Эрик Варден? Так это из-за тебя меня схватила тайная стража?! – По мере узнавания в голосе ее проявлялось все больше прежних, крикливых ноток. – От вашей семьи у меня вечно одни проблемы!

Кажется, она хотела сказать что-то еще, но я этого уже не услышал – бывшую домовладелицу вывели, не заботясь о том, чтобы дослушать ее причитания. А еще через несколько минут пришли и за мной.

– Доброе утро, лан Варден, – приветствовал меня следователь. – Простите за не слишком приятное пробуждение, но вы должны понимать… Ваша история столь удивительна, мы должны были убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете.

– Я понимаю, – с готовностью кивнул я. – А вы не знаете, почему госпожа Буше была так напугана?

– Не обращайте внимания, – отмахнулся Фромм. – Среди простых обывателей о нашей организации ходят самые разнообразные, зачастую не имеющие под собой никаких оснований слухи. Лучше давайте вернемся к нашему вчерашнему разговору. Наверное, вы не знаете, но за время вашего отсутствия в стране многое изменилось. Ведь тяжелые времена были не только у вас, вся страна страдала от преступной политики кровавого короля Грима и его прихлебателей. Терпение у народа лопнуло, и группа патриотов, промышленников и купцов, смогла свергнуть тирана и взять управление государством в свои руки.

Я мысленно ухмыльнулся, постаравшись сохранить на лице выражение вежливой заинтересованности. Терпение лопнуло у народа, а тирана свергала какая-то непонятная группа патриотов, причем, судя по всему, даже не аристократия, а представители торгового сословия. Очень любопытно. Похоже, им просто надоело терпеть убытки – его, судя по всему, покойное величество, король Грим не стеснялся реквизировать на нужды армии необходимые средства. И при этом не давал задирать цены на продовольствие, чтобы не допустить голода. Меня тогда это мало интересовало, но даже я краем уха слышал, что некоторых особо обнаглевших купцов, которые пытались придержать зерно, чтобы подождать, пока цены вырастут, лишили имущества и отправили в помойные. Видимо, в конце концов, у элиты не выдержали нервы.

А дознаватель Фромм тем временем продолжал:

– Эти достойные господа прекратили страшную и бессмысленную войну с первородными, и теперь Артания, наконец, начала залечивать свои раны. Вот только многие сторонники короля по-прежнему не желают смириться с поражением. Особенно сильно преступные настроения распространены среди военных – очень большая часть армии не пожелала смириться с прекращением войны, ведь они привыкли к тому, что фактически вся страна работает на обеспечение их потребностей. Да и не нужна столь раздутая численность войск в мирное время, а принять свою отставку многие не смогли, ведь ничего, кроме как убивать, они не умеют! Возвращение к мирной жизни дается нелегко. Вы, лан Варден, образованный человек, вы должны понимать, это не хуже меня. Наша задача вычистить скверну, чтобы окончательно преодолеть последствия кризиса. К сожалению, многие из ваших бывших соратников этого не понимают. В то смутное время, когда в стране менялась власть, было много беспорядка, и тогда эта проблема не выглядела важной по сравнению с другими, время было упущено, и многие из ваших бывших соратников, возможно, от недомыслия или, посчитав себя обиженными, отказались принимать новую власть. Само по себе это не страшно, но они ведь очень… кхм… рьяно выражают свое недовольство! Они организовались в настоящую банду. Они пусть и безуспешно, но пытаются получить поддержку народа, обещая вернуть старые порядки – и многие необразованные граждане, особенно сельское население и представители городского дна, готовы их поддерживать! Они не понимают, что временные трудности, которые сейчас испытывает государство, во многом вызваны как раз деятельностью этого самого «Общества патриотов», которое занимается воровством, грабежами и всячески ставит палки в колеса легитимному правительству!

«Ясно, – подумал я. – То есть все-таки поддержку народа они пытаются получить не так уж безуспешно. Это с чего бы народ, который должен радоваться окончанию кровопролитной и истощающей войны, вдруг поддерживает врагов своих спасителей?»

– Вы, лан Варден, должны понимать, что долго так продолжаться не может, – агитировал меня дознаватель. – Этот бардак нужно прекращать. И я надеюсь, что вы, как сознательный гражданин, герой войны, нам в этом поможете. Во главе общества сейчас находятся небезызвестные вам Беар и Хамелеон. Прикрываясь отчасти и вашим именем, они смущают народ и при этом, надо отдать должное, очень изобретательно и эффективно скрываются от правосудия.

Я не выдержал и уточнил:

– Простите, что прерываю, господин Фромм. А при чем здесь мое имя? Ведь я попал в плен еще до этих событий и никак не участвовал ни в смене власти, ни в последующих потрясениях.

– Видите ли, лан Варден, вы, наверное, не в курсе, но ваше имя, оно, скажем так, является скорее символом для этих преступников. Уж простите, что мне приходится вам это говорить. Дело в том, что ваша фигура и до описываемых событий была популярна – мальчишка, сын лекаря, прошел путь от простого бойца до тысячника. При этом ваш легион единственный смог нанести хоть какой-то ущерб первородным… До прекращения войны вы были очень почитаемы среди простого народа, хотя, возможно, этого и не знали. И ваша популярность высока до сих пор. Ваши бывшие подчиненные этим пользуются, выступая, фигурально выражаясь, под вашим флагом. В тех городах и селениях, где новая власть еще не окончательно утвердилась, это многое значит.

Ох, какие поразительные вещи мне открываются! Я и подумать не мог, что меня могли знать за пределами Элтеграба! Но даже это не так важно, я пока решил отбросить тешащие самолюбие мысли. Гораздо важнее сейчас было другое. Похоже, Фромм здорово преуменьшил проблемы, которые испытывает новая власть! Вероятно, эти господа держат под контролем даже не всю страну – и очень хотят это срочно исправить! И помогать им определенно я не собираюсь – не потому, что я такой уж монархист, просто мне все не дают покоя свежие трупы в эльфийских рощах. Не обошлось тут без нового правительства, боюсь. Как-то уж очень легко обошел вопрос о прекращении войны господин дознаватель. С чего бы ей так неожиданно прекращаться? И ведь не спросишь. Это сейчас Фромм разговорчив, пока видит перед собой растерянного и ничего не понимающего мальчишку. Если я начну задавать вопросы, он мгновенно насторожится.