— Зелёное, — ответила она ему в лицо, а казалось, плюнула.

— Прости, Альфа, обещал малышке за покупками съездить, — довольно расплылся в улыбке Нил Ильич.

— Поезжай, поезжай, — спокойно согласился Пассарион Андреевич, покидая нас. — Я один подумаю, не обессудь потом.

Мы остались вчетвером. Официантки принесли чай, убрали пепельницы. Нил со своей юной женой ворковали, как голубки. Мы с Никитой молчали.

Вроде всё в порядке, а дурной осадок остался. И неслучайно.

***

Виктория оставляла двоякое впечатление.

Общение с ней было коротким, но я сделала для себя выводы. Они были лично моими. Я поделилась своим впечатлением с Никитой, но он просто усмехнулся, ничего не сказав. Дый вообще не разговорчивый. Скрытный. И Нил Ильич постоянно, с натянутой улыбкой, говорил, что он опасный.

Так вот Виктория, юная жена Нила Ильича, которой только исполнилось восемнадцать, была избалованной, дерзкой девчонкой. Она вкратце рассказала, что всю жизнь болела, потому что Нил поставил метку ей при рождении, а она прожила среди людей и не оборачивалась. От этого ей было плохо. Зато теперь, когда Нил её нашёл и женился, ей стало хорошо. И девушку понесло. Создавалось впечатление, что она с цепи сорвалась и пыталась насладиться всеми прелестями жизни.

Я встречала таких в университете. Нищие серые мышки, неожиданно наткнувшиеся на богатых парней или даже мужчин, старше себя на целую жизнь, срывались, тратя бездумно чужие деньги, вели себя вызывающе и ненавидели сереньких, нищих девочек, хотя недавно были такими.

Вика пользовалась влюблённостью старого оборотня в полную силу. Я бы побоялась так дерзко разговаривать с Пассарионом Андреевичем. Она не считалась с его статусом. Ведь Нил её не останавливал, не препятствовал наглому поведению. Он умилялся ею, баловал и потакал во всём.

Вика мужа так скрутила, что он спокойно помещался под её каблук. Это видели все, и сам Нил Ильич тоже, но получал от этого удовольствие. Немного размякший, уделял работе мало времени, в основном занимался именно своим «малышом». Они куда-то ездили, где-то пропадали. И занимались сексом во всех местах, где приспичило.

Я бы не лезла в чужое дело. Посмотрела со стороны, оценила Викторию, и всё. Но меня коснулась эта девушка, и было это неприятно.

Дый был занят. Альфа его утащил с собой, а меня скинули на парочку Нил-Вика. И поехали мы в магазин выбирать то самое — зелёное платье. Намечался корпоратив, и нужно было выглядеть на высоте.

В шикарном бутике, Нил Ильич надел наушники и погрузился в свой ноутбук, а мы с Викой пошли мерить платья и обувь.

Она выбрала себе шикарнейшие вечернее платье глубокого зелёного цвета и туфли на высоком каблуке. А я нашла то, что искала — красное платье в белый горошек.

— Ты в этом поедешь? — оторопело смотрела Вика на мой выбор.

— Да, — тихо ответила я.

— Собственно, ожидаемо, — хмыкнула девица. — Дамке всё равно в чём.

— Почему же, я специально его выбрала. И вкус у меня есть, если ты об этом.

— Я о том, что Дамка в любом виде привлечёт волка. А настоящая волчица должна блистать рядом с мужем, как его украшение. Ты не поймёшь.

— А ты объясни, — она меня начинала бесить. Я понимала, к чему она клонит. То, о чём мне сказал Мирослав. Дамки для волков — проститутки. Любят они только своих волчиц.

— Ты не знаешь, что такое истинная любовь, — прошептала она. — Только с меткой ты поймёшь это.

— Я знаю, — слабо ответила я. Появилось негодование, обида и даже злость. Именно от злости, я добавила. — И твой муж меня за попу ущипнул.

— Дура, — выдохнула она, округлив свои волчьи жёлтые глаза. — Это называется волчьи игры. Но Дамке не понять, ты меряешь человеческими правилами. Я вот могу с твоим Никитой целоваться, но это ничего не значит.

Мне захотелось её ударить.

На этом общение с Викторией были прекращены. Она указала мне моё место в их стае. Самое последнее, самое низшее.

Возвращались мы в отель на машине Нила Ильича. Внедорожник, размером с танк. Я сидела на заднем сидении, а истинная пара волков впереди. Они говорили, почти всё время. Вика успела окончить первый курс медицинского училища, а Нил Ильич был врачом. Так упоительно они беседовали, что я совсем впала в уныние. И когда при входе в отель Нил Ильич ещё раз ущипнул меня за попу, сказав: «Не грусти», я не отреагировала.

Вернувшись в нашу комнату в отеле, я быстро бросила вещи и забежала в душ. Мне хотелось смыть всю эту грязь, которой меня полили.

Моя старшая сестра Милена долго не могла забеременеть. Она очень страдала от этого. Мучилась, изводила тесты, ходила по врачам, впадая в депрессии. Теперь я её понимала. Я безумно хотела стать волчицей, а оставалась Дамкой. И хотя сравнение было нелепым, ощущения почти такие же.

Включив воду в душе, я села на корточки, под потоком воды, и ревела.

Вспомнила родителей, сестру. Если бы всё вернуть, я бы с Миленой примирилась. Я бы постаралась не отгораживаться от неё, а подружиться. Как же страшно, когда ничего исправить невозможно, а хочется.

Я вся состояла из несбывшихся желаний.

А ещё, как представлю, что мой Никита Вику эту целует, в своих волчьих играх, так совсем дурно.

А я никто!

Дамка!

Шлюха!

— Тихо! Ты что?!

Я даже не заметила, как он вошёл. Прямо в дорогом костюме. Ботинками встал в поддон и под напором воды, поднял меня, вцепился ртом в мои губы, сладко целуя.

Дрожащими руками я ухватилась за него. И отдавала ему всю себя. Со страстью целовала.

Поддалась его колдовству и стала успокаиваться. Он оторвался от меня. По его красивому лицу текли потоки воды, делая его безупречным.

— Всё скоро закончиться. День, два. Потерпи, любимая моя девочка, — говорил громко, твёрдо. — Скоро. Главное, верь мне. Я тебя не брошу, я тебя очень сильно люблю. И если эти твари не обернут тебя, есть ещё два Высших, которые сделают, что мы хотим. Мы навсегда вместе!

— Я верю, — я, как кошка кинулась на него, целуя и обнимая. Руками добралась до ширинки, и Дый улыбнулся. Подкинул меня к себе на бёдра.

Я обхватила его ногами и стала выше него, продолжая целовать. А потом его сильные руки опустили меня ниже. Пока в промежность не упёрся его твёрдый член. Поелозил и медленно вошёл в лоно.

Я сама скакала на нём, как в последний раз. От пережитого отчаяния, хотела его безумно.

Я сама его целовать буду!

Я его никому не отдам!

— Ты мой! — закричала я, когда от напряжения мышц накатила вона оргазма. Вцепилась с силой в любимого и затряслась всем телом.

— Твой, Алисонька, — прижал меня к себе, тяжело дыша. — Твой, моя любимая.