Прошло еще четыре года. В 1988 году трое палеонтологов из Москвы добрались до Якутска. Вертолетом их забросили на ручей Тээтэ. Раскопки продолжались чуть больше недели и шли трудно. Мешали тучи мошкары и вечная мерзлота. Экспедиция слегка раскопала два небольших выхода костеносных отложений, а сами пласты с костями, по подсчету участников, залегали на громадной площади в тысячу квадратных километров. Впрочем, методика вычисления не раскрывалась.

Трофеями стали разрозненные позвонки и зубы стегозавров, завропод и теропод. Никаких анкилозавров не нашли, первое определение оказалось неверным. Состав фауны напоминал верхнеюрскую формацию Моррисон (США). Из-за фрагментарности материала не удалось дать точные родовые определения.

Дело ограничилось небольшой экспедицией. Несмотря на уникальный статус приполярного, местонахождение осталось на обочине научных интересов. Шли годы, никто не горел желанием ехать куда-то «к черту на кулички»…

В 2002 году Колосов решился на самостоятельные раскопки. На вопрос: «Почему?» – отшучивается, что всю жизнь занимался такими крохотными ископаемыми, что никому ими не похвастаешься, и хотелось найти что-то большое и зрелищное.

Во время маршрута по Сунтарскому улусу он рассказал местной администрации о динозаврах, и ему пообещали поддержку. Скоро он вернулся для раскопок. Приехал один, налегке. В ближайшем к местонахождению селе Хоро прочел лекцию про древние времена, когда не было ни тайги, ни зимы. Вдохновенная речь нашла отклик.

Лето в Якутии – горячая пора, все люди и лошади работают на сенокосе, но Колосову дали в помощь трех старшеклассников, учителя, двух проводников и семь коней.

От Хоро до Тээтэ семьдесят километров по прямой, идти пришлось в два раза больше, обходя топкие места и озера. Ехали на лошадях. Густой лес сменялся прогалинами, где трава поднималась по грудь. Воздух был горьким от пожаров, небо от дыма казалось белым, как молоко. В дороге учитель едва не погиб. Лошадь поскользнулась на глине, упала в расщелину ручья и чуть было не придавила седока.

До Тээтэ добрались в сумерках на исходе третьего дня. Место нашли по необычной лиственнице с круглой кроной, которая напоминала гигантский одуванчик. О ней Колосов читал в отчетах геолога Филатова.

Ручей Тээтэ неглубокий, с водой чайного цвета, он подрезает высокий холм, и в обрыве выходят слои с известняком и песчаником, где в беспорядке залегают блестящие кости.

Отряд работал с такой страстью, что динозавры всем начали сниться. В одно утро учитель неожиданно спросил Колосова: «Разве динозавры пили морскую воду?» И объяснил, что видел во сне стадо динозавров, которое спустилось по огромной скале к морю. «Вот я и подумал: неужели соленую пили?» – удивлялся учитель.

Следующие десять лет Колосов каждое лето выезжал в Хоро, набирал старшеклассников и на лошадях отправлялся копать динозавров.

В документах экспедицию называли «эколого-палеонтологической школьной». На раскопе срубили лес, поставили избушку с печкой и обеденный стол под навесом.

В поисках зубов и костей в породу вгрызалась целая армада подростков с ломами и кайлами. Звенела мошкара, шумела коричневая вода на перекате.

Деньги на раскопки приходилось собирать по крупицам, иногда помогали академические институты, иногда якутский комитет по науке или администрация республики. Хватало курьезов. Чиновники думали, что динозавры лежат в вечной мерзлоте, как мамонты, – словно в морозилке, и удивлялись, что это не туши, а окаменелые кости.

Материал не баловал числом и разнообразием – кроме двух больших тазов стегозавров, остальная добыча десяти лет легко уместится в пару коробок из-под ботинок. Мечта Колосова о скелете так и осталась мечтой. Каждый год из Тээтэ он привозил только «запчасти», преимущественно от стегозавров: позвонки, зубы и еще шипы, похожие на вафельный рожок от мороженого. Некоторые кости блестели черной глянцевой поверхностью, другие были тусклыми, как булыжник.

Самая эффектная находка – это длинный коготь хищного динозавра с желобками с обеих сторон. «Как у якутского ножа», – улыбается Колосов…

После его находок журналисты объявили, что Якутия полноправно вступила в эпоху динозавров[72].

Почти все кости лежат у Колосова в деревянных лотках, мелкие расфасованы по спичечным коробкам и упаковкам от конфет, одна в коробочке с надписью: «Стерильно! Хвостовой шип».

Стегозавры Колосову нравятся больше всего. Он любит рассказывать, как они отпугивали хищников плавными движениями спинных пластин, складывая и раскладывая их на манер бабочек, и почему-то называет пластины «плавниками».

В 2017–2019 годах на Тээтэ работали петербургские палеонтологи.

Они сосредоточились на промывке породы. На сито выкладывали пару горстей песка, окунали в ледяную воду, взбалтывали. Вниз по ручью спускалось облако мути, в решете оставались камушки – и так с утра до вечера полторы недели три лета подряд.

Вручную промыли полторы тонны. Сразу пошел массовый мелкий материал, в основном чешуя и обломки костей. Если до этого находки почти ограничивались крупными костями динозавров, теперь на сцену вышли маммалиаформы, амфибии, хористодеры, ящерицы. И все они были изумительно, просто невероятно примитивными. Они выглядели юрскими, хотя вмещающие отложения уверенно датировались ранним мелом.

По сигналу мышки на экране поворачивается широкий череп рептилии, похожей на варана.

Затылок на черепе шершавый и морщинистый, поверхность нижних челюстей словно покрыта оспинами: здесь располагались рецепторы, засекавшие движение в воде. Похожие ямки есть у крокодилов и спинозавров.

Подлинный образец скучнее компьютерного: десяток обломков костей размером с зернышко риса. Ими трудно восхититься, зато череп на экране кажется чуть ли не Мона Лизой. Его создали благодаря томографии и «Амире». Череп принадлежит хористодере из Тээтэ.

Хористодеры – необычные рептилии, самая забытая и непопулярная группа позвоночных. Сегодня ими занимаются шестеро палеонтологов во всем мире. За двести лет специалистов по хористодерам было ненамного больше, человек пятнадцать, и в основном они изучали хористодер походя, наряду с другими группами.