Эша тихонько напевала, выбирая из шкафа одежду, – вот бы драгоценные шелка отвлекли разум от смерти и горя.

* * *

Только после того, как в животе яростно забурчало, Эша вспомнила о еде.

Затаскивая в дом Тану, она приметила на нижних этажах кое-какие продукты – немного соленой рыбы и сухофруктов. Утолить голод сгодятся.

Открыв дверь «своей» спальни, Эша привычно проверила комнату. Арпийя вечно твердила, что подруга немного перегибает с подозрительностью. Никого. Эша спустилась по лестнице до середины, когда услышала шум – мягкий, но знакомый. Похожий на легкие шаги.

Схватив кинжал, она прижалась к стене.

Неужели хозяева вернулись так рано? Ни скрипа колес, ни щебета детей… А раньше них приехали бы слуги, все убрать и приготовить ужин.

Эша начала медленно подниматься по ступенькам, ступая мягче леопарда.

Видимо, это Лакш, тот солдат. Вернулся, горя желанием продолжить общение. Или, что куда хуже, он заметил след от меча на шее Таны.

Снова шум, протяжный скрип дерева, но в этот раз – сверху. Эша оцепенела, пытаясь сообразить, откуда на самом деле доносятся звуки.

Воспользоваться шансом и спуститься? Здесь было больше входов, но это также означало наличие большего числа путей для бегства. Она могла вернуться за спрятанной сумкой.

Или опять наверх и уйти через крышу?

Кто бы это ни был, походка у него легкая, как у охотника на пугливую дичь. Эша задержала дыхание и решилась – прокралась наверх в свою комнату, где лежало ее оружие.

Когда она свернула за угол, то увидела пустой холл.

Она сделала неверный выбор.

За спиной раздались шаги. Эшу схватили, выкрутили руку за спину и сдавили горло в тугом захвате. Горячее дыхание обожгло затылок, по спине побежали мурашки.

Его руки взяли ее в железное кольцо, и Эша, подавив первый безумный порыв к действию, вынудила себя стоять спокойно. Это глубинное спокойствие уже выручило ее из множества опасных ситуаций.

Снаружи были люди – та женщина, торговка фруктами.

Ее взгляд метнулся к трепетавшим оконным занавескам, и он мгновенно зажал ей рот ладонью.

– На твоем месте я бы не орал. Не думаю, что они будут спасать девушку, которая вломилась в чужой дом. – Кунал пригнулся ближе и продолжил мягким голосом: – Я тебя не обижу.

Он рывком вытащил ее назад в комнату, хлопнув за ними дверью. Его хватка была как камень.

Спокойствие. Она должна оставаться спокойной.

Эша толкнула Кунала и освободила руку достаточно, чтобы вонзить в его бок локоть. Тот просто соскользнул, причинив ей больше боли, чем Куналу, и Эша поняла – он надел доспехи под одежду.

Умно. Он ухмыльнулся, но хватка ослабла, и Эша вывернулась, проклиная вспышку боли в локте.

– А теперь не хочешь ли рассказать мне, почему ты тут? Почему бросила меня в лесу? Я говорил, что помогу тебе сесть на корабль и прослежу за отплытием. Однако ты оставила меня на дереве без единой идеи, куда ты направилась, – сказал Кунал так же мягко, но под этой мягкостью скрывалась сталь.

И все же она уже сбегала от него, наврав с три короба. Не настолько он опасен. Нужно просто отвлечь его и сбежать.

Окно справа оказалось закрыто на засов… Кунал внимательно рассматривал Эшу, его светлые глаза в тусклом свете выглядели пугающе, и она не удержалась от ответного пристального взгляда. Надо понять, в чем его слабость. Широкие плечи, упругие, но мускулистые. Ясно, что он силен, но по тому, как он двигался, можно было сказать, что он еще и быстр.

Значит, ей нужно быть быстрее.

– Я испугалась. Откуда мне было знать, что ты в самом деле проследишь за отъездом? Ты был добр, но я боялась тебе довериться… – мягко сказала она, облизнув губы.

Он бросил на нее косой взгляд, и она широко распахнула глаза и приоткрыла рот.

Солдат мрачно рассмеялся. Тихий юмор, светившийся в его взгляде там, в лесу, пропал.

– Ты хороша, Эша. Очень. Бриллиант среди мятежников.

Он произнес эти слова без следа насмешки, они были искренними, как и недоверие, которое теперь исходило от солдата.

Да помилует ее Лунный владыка. Он знал.

Как?

Она позволила маске упасть и скрестила свой взгляд с его сосредоточенным взглядом. Все было так, будто в эти несколько секунд он понял каждую ее грань, светлую и темную, – и не отступил.

Исчезла та теплота, которая существовала в прошлом. Никакой легкости, никакого воодушевления.

Его глаза не отрывались от нее, и Эша наконец выдохнула.

Но в его лице не было и страха. Он не боялся ее.

Что-то в его выражении взывало к ней, напоминая о давнем друге, который знал юную, дикую Эшу-ребенка, вечно удивленные глаза и тощие коленки.

– Я повторю. Почему ты сбежала от меня в лесу?

Он приблизился, и Эша подавила порыв отступить назад. С какой стати он спрашивал, зная ответ? Как будто хотел услышать подтверждение из ее уст, чтобы она сама себя обвинила.

Его силуэт заслонил от нее свет, и в полумраке лицо окаменело, как у мраморной статуи.

– Я ушла. А не бежала.

– Эша, почему ты ушла? Скажи, что я ошибаюсь. Я хочу это услышать. Скажи, что ты – не Гадюка. Что ты не использовала меня, чтобы проникнуть в Крепость и убить генерала Хотха, – выпалил он почти умоляюще, с написанной на лице печалью.

Теперь Кунал был совсем рядом, и сердце Эши забилось чаще, а щеки залило румянцем. Она заметила, что его глаза расширились в ответ, словно он почувствовал, что с ней происходит. Шелковистый свет единственной в комнате свечи мерцал поверх его головы, создавая интимный полумрак.

Ей захотелось вонзить в него кинжал, обернуть кончик меча вокруг глотки. Даже заостренный камень сгодился бы.

Эша в отчаянии посмотрела на двери и окна. Она загнана в угол, и от его взгляда вот-вот сгорит дотла.

И Эша произнесла единственное, что могла придумать.

– Это сделала я. Я убила его. Твоего генерала.

Кунал оторопело взглянул на нее с расширенными от изумления зрачками. Эша сама изумилась тому, что сказала, не понимая, зачем солгала. Возможно, он поверил бы, скажи она правду, но… лучше понаблюдать за ним, послушать, что интересного он скажет.

– Почему ты призналась? – мрачным, озадаченным тоном спросил Кунал, словно ожидая подвоха.

Она пожала плечами, в то время лихорадочно думая.

– Ты же спросил, – подчеркнула она, нахмурившись. – Может, потому что я люблю действовать вопреки ожиданиям, как говорят мне друзья. А может, я так пытаюсь тебя смутить. – Глядя на его лицо, она ощутила, как слова зажили собственной жизнью. – Может, все потому, что я вроде бы нравлюсь тебе и мне интересно, останется ли это в силе после признания.