– Я надеюсь, что это именно так. И почему же?

– Сначала, мне стало жутко любопытно разгадать загадку восьмого поезда! Я твёрдо для себя решила, что пока не пойму, откуда он берётся, ни за что не брошусь под колёса…

– А потом?

– А потом, я её разгадала.

Она говорила о вопросе жизни и смерти точно так же, как о своих пирожках, яблоках и бутербродах с сыром. А он теперь уже совсем запутался, и не мог понять, хорошо это в данный момент или плохо.

– И в чём же заключается загадка восьмого поезда? – На всякий случай осторожно поинтересовался он.

В её хитрых глазёнках запрыгали весёлые блестящие чёртики.

– А ты возьмёшь меня тогда с собой в Марсель?

Такого резкого разворота он не ожидал. Парень задвигал кадыком и издал в ответ несколько нечленораздельных звуков. Девчонка покатывалась со смеху, согнувшись пополам и стуча кулаком по своей острой коленке.

– Ты бы видел выражение своего лица! – Через минуту всё ещё не унималась она. – По сравнению с ним то, что предстало передо мной на станции, было Жаном Маре! – Маленькая интригантка снова захлебнулась собственным смехом.

– Да, пожалуй, для личной трагедии – это немного весело. – Молодой человек решил уколоть её побольней для острастки.

Больше всего его злило то, что с этой шустрой Джульетткой, менее чем за час, он уже несколько раз оказался в глупейшем положении.

– Не бойся, я шучу. Ты не знаешь тётушку Эжени. Она тут же снарядит погоню из полицейских с собаками, а я не хочу, чтобы тебе из-за меня впаяли два срока. – Она будто и не слышала, что он ей сказал, и продолжала весело трещать. («Самая настоящая стрекоза с косичкой!»).

– Какие ещё два срока? – Возмутился он.

– Как, какие? – В свою очередь изумилась она. – Один за похищение, другой за совращение малолетних!

– Но, разве ты не сказала бы полиции, что сама навязалась на мою голову, и что я не тронул тебя даже пальцем?

– Ещё чего! Я бы всё подтвердила в подробностях! – Фыркнула она. – Ты хочешь, чтобы непоправимо пострадала моя безнадёжно испорченная внутренняя репутация? Сбежать на Юг просто так, без всего такого, что полагается в подобных случаях…

«Господи, да откуда ты свалилась на мою голову?» – думал он. Что она несёт? Какая-такая ещё безнадёжно испорченная внутренняя репутация? Бедная, бедная тётушка Эжени!

Несколько минут они шли молча. Было слышно, как повсюду в траве стрекочут кузнечики и с тихим шелестом по небу плывут облака. Картина их странной пешей прогулки казалась ему ещё более дикой и несуразной оттого, что ветряные мельницы махали вдали своими гигантскими лопастями абсолютно беззвучно. Сколько ни силился, он никак не мог услышать от них ни единого звука. Куда я иду? Зачем? Молодой человек украдкой косился на свою юную спутницу, а она что-то беззаботно напевала себе под нос.

– Тебе, наверное, и вправду нужно, поскорей, уехать отсюда. – Прервал он молчание. – Ты здесь закисаешь от скуки и сходишь с ума. – Он опять искоса взглянул на неё.

– Тётушка Эжени хочет отправить меня осенью в католический интернат. Это где-то в Провансе, далеко…

Она сказала это совершенно серьёзно голосом взрослой, абсолютно одинокой женщины. Юноша почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холод.

– Ну, вот, мы почти и пришли. – Выдохнула она, когда с просёлочной дороги они вышли на асфальтовую, возвышавшуюся на дамбе.

Дальше, сразу за дорогой начинался посёлок. Нужно было взглянуть на часы, но ему сейчас не хотелось отрывать от неё взгляда.

– Аааа… ты мне ещё не рассказала, откуда берётся этот восьмой «летучий голландец». – Нашёлся он. – Не можешь же ты оставить меня в неизвестности на самом интересном месте! Наверняка, здесь не обошлось без какой-нибудь сложной конфигурации рельсов в форме двойной петли, да?

– А тебе самому не хочется броситься под поезд от такого скучного объяснения? – Безжалостно отчеканила девушка.

Вопрос оказался для него неожиданным. Но, чёрт возьми, в каком-то смысле она была права! Почему, в конце-концов, истинное должно быть, скорее всего, заурядным? И, конечно, такое банальное объяснение вряд ли смогло бы кого-то уберечь от гибели. А, между тем, она, слава Богу, до сих пор жива…

– На станции есть подробная схема железных дорог, – деловито и наставительно заговорила девчонка, – у тебя ещё будет время, чтобы ознакомиться с ней. Так и быть, дам тебе одну подсказку: три дня назад у меня зародилось одно предположение, которое подтвердилось при помощи часов. Остальное, ты должен додумать сам.

– А может, и вправду, вместе рванём в Марсель? – Вдруг предложил он.

Если бы его юношеский интерес к ней не захлестнула, накатившая гигантской закручивающейся волной щемящая жалость, девушка, возможно, даже и согласилась. Но она почувствовала, что он её жалеет.

– Нет, пока, что нельзя, рано. – Заключила она, изучая какие-то подробности на его лице. – Я не могу сейчас оставить тётушку и господина Цвейга. Ты лучше напиши мне что-нибудь из Марселя, если конечно захочешь.

Девчонка достала из своего рюкзачка маленький отрывной блокнотик, в котором, должно быть, записывала данные о движении поездов, быстро черкнула на нём адрес и отдала листок ему.

– А что мне написать на конверте? Ведь я даже не знаю, как тебя зовут.

– Напиши: «Попрыгунье Стрекозе». – Рассмеялась она. – А я буду отвечать «Жану Маре».

Они ещё несколько минут стояли друг напротив друга, глядя друг другу в глаза и произнося слова, которые имеют значение только в юности. А ветер, разгоняемый лопастями гигантских ветряных мельниц, указывающих дорогу поездам и облакам, относил эти странные слова в никуда, в сторону юга…

Молодой человек с гитарой довольно быстро нашёл нужное место на схеме, одиноко висящей на стене почти безлюдного зала ожиданий. Немолодая, полноватая служащая билетной кассы с крупным шиньоном на голове, от нечего делать неторопливо и внимательно разглядывала его через прорезь в стеклянном окошке.

Подойдя поближе к рисованной карте, счастливо сочетавшей в себе топологию железнодорожных линий с физическими особенностями ландшафта, он сразу понял, что имела в виду девчонка, когда выразилась презрительно о его гипотезе кольцевого движения товарных поездов. Молодой человек и сам, всё увидев, поморщился.

Теоретически, это было вполне возможно – гнать поезда до Лиможа, Тулузы, Лиона, Безье или Нима, а потом возвращать их через Клермон-Ферран. Но при первом же взгляде на карту вырисовывалось два существенных возражения, против того, что кому-то действительно приходило в голову поступать именно так. От Монтаржи до Клермон-Феррана вела условная красная линия, означающая электрификацию данного участка дороги переменным током. Но за Клермон-Ферраном не было вообще никаких электрифицированных линий! То есть, с юга на узловую станцию по железной дороге можно было попасть только на тепловой тяге, да ещё преодолевая довольно неприятную возвышенность. Выходило, что-то совсем уж надуманное и искусственное – для того, чтобы загнать товарный состав на линию Клермон-Ферран – Монтаржи – Париж, нужно было два раза менять локомотив, переходя с тяги на постоянном токе, сначала, на тепловую тягу, а затем, меняя тепловоз на электровоз, работающий от линии с переменным током. Да ещё, к тому же, приходилось поднимать состав с грузом почти на 2000 метров над уровнем моря, а затем его оттуда спускать…