– Скажите, графиня была добра с вами, юная прелестница?

– Весьма, – с ненавидящей улыбкой произнесла я, ощущая, как в животе разгорается алое пламя.

– Я хочу, чтобы вы также добры были со мной. По окончании танца вы разделите приватный ужин с вашим повелителем, – безапелляционно сообщил он. – Надеюсь, он затянется до утра.

Король поднял руку, и я оказалась в нескольких сантиметрах от его смрадного тела. Запах стал совершенно невыносимым. Я не выдержала и отстранилась, закашливаясь и прикрывая платком лицо.

– В чем дело, мадемуазель? – сердито спросил тиран.

– Ничего, простите, Ваше Величество, – пыталась отдышаться я.

Глаза в прорезях маски недовольно сощурились, и король начал повторять па, бесцеремонно выдернув мою руку так, что я грудью столкнулась с его торсом. Волна брезгливости поднялась к горлу, и, кривясь, я отскочила от него, как от прокаженного.

– Ах, ты ж мерзавка! – король хлопнул один раз. Музыка прервалась. Танцующие застыли на своих местах. – Графиня де Веруа! – прорычал он. – Из какой помойки вы приволокли сие убожество?

И я больше не смогла себя контролировать. Выпрямилась и сжала кулаки. Багровый огонь, разгоревшийся в животе, поднялся по позвоночнику с диким жаром и вырвался прямо меж моих бровей. Он, будто раскаленное докрасна копье, с силой влетел в лоб королю. Тот пошатнулся и с криком упал навзничь. Все зашумели, заахали и кинулись к нему.

«Ой, как это получилось?! Сейчас повяжут, а потом сожгут, как ведьму», – подумала я, почуяв их суеверный страх и праведное возмущение. Краем глаза я увидела красивый профиль графини, похожий на клюв хищной птицы, высматривающей добычу. И я разъярилась еще больше: – «Ну, уж нет! Я еще покажу вам всем! Вы ведь наверняка пили аперитив. Не зря же говорил Огюстен о вине для настоящих французов. Я знаю, вы пили… И покажу вам!»

Я сосредоточилась и в мгновение ока в воображении вся превратилась в фонтан, извергающий лаву. Огненная, палящая, густая ярость взлетала под самый потолок и обрушивалась на головы людей в зале. «Я покажу вам! Я покажу!» – приговаривала я. Придворные принялись мутузить друг друга, срывая парики и маски. Дамы драли друг другу космы и визжали, как свиньи перед забоем. С балкона музыкантов вниз полетели щепки от клавесина и арфы, упал на пол клубок струн и треснувший пополам смычок. Листы с нотами закружились в воздухе. С видом древнего галла церемониймейстер издал воинственный клич и метнул витой жезл в румяного старичка. Я обернулась – графиня отвешивала королю оплеухи, а он бил то ее, то окружающих.

Никому до меня не было дела. Я переступила через барахтающихся на полу придворных, увернулась от летящего парика и побежала к выходу. Запала для драки им хватит, пока не выветрится из крови вино, а я буду уже далеко. Меня вдруг охватила эйфория безнаказанности – ну-ка, разозлите меня еще сильнее, и вам не поздоровится.

Впереди показалась лестница, и я уже собралась представить, как красный поток изливается на стражников, но кто-то схватил меня за руку.

– Далеко собралась? – вкрадчиво спросил лекарь и резко потянул меня к себе.

Я мгновенно метнула меж бровей еще одно воображаемое раскаленное копье в лоб мсьё Годфруа. Но вдруг у меня из глаз посыпались звездочки, будто я со всего маху налетела на каменную стену. Я встряхнула головой и отпрянула. Лекарь стоял невредимый, лишь краснота на его лице стала чуть более явственной, и сильнее затопорщились усы – будто у кота перед схваткой.

– Немедленно прекрати представление, – прошипел он, впиваясь и во второе моё предплечье крепкими пальцами.

– Не прекращу! Они заслужили! А вы – подлец, мсьё!

– Я деловой человек. У всех свои интересы, Абели Мадлен, – сказал он так, будто речь шла не о моей жизни, а о том, в каком месте над воротами повесить новую вывеску.

– Я не подчинюсь! – гневно выкрикнула я. – Ни вам, ни кому-либо еще!

Поток воображаемого огня хлынул из меня на лестницу, и придворные стражники, раздувая щеки, бросились к лекарю с алебардами наперевес.

Мсьё Годфруа не растерялся – всем телом прижал меня к колонне, а локтем надавил под подбородком так, что я едва смогла вздохнуть. Выплескивающийся огненный поток сразу ослабел. И стражники остановились. Отбиваясь, я попыталась вцепиться ногтями в лицо лекарю, но он отвернул голову, и я только успела как следует дернуть его за кончик жестких усов.

Он поморщился и провёл свободной рукой над моей головой. Из его ладони в мой затылок ударила мощная волна и закупорила огонь во мне, как пробка бутыль. Лекарь оглянулся, продолжая нещадно сдавливать мне горло, затем щелкнул пальцами другой руки несколько раз. И драка в бальной зале прекратилась.

Ошалевшие, подранные участники безумного сражения смотрели друг на друга округленными глазами. А затем перевели взгляды на нас. Лекарь еще сильнее сдавил мою глотку. Я захрипела, пытаясь глотнуть воздуха. Из толпы атласных оборванцев в нашу сторону двинулась высокая фигура. Все еще в маске, но без парика. Король!

– Вина сюда! – выкрикнул лекарь. – Скорее! Иначе все повторится.

Огненная лава плескалась внутри меня, разрывала, но не выходила наружу. Дьявольский лекарь, что он сделал?! Я тщетно пыталась высвободиться, и придумать что-нибудь еще.

– Все вон! – гаркнул король, и придворные с радостью и страхом кинулись спасаться бегством из зала.

Кто-то ухватил меня за волосы и запрокинул мне голову, кто-то завел руки назад и сдавил кисти, будто тисками, кто-то разжал зубы кинжалом, и лекарь вылил мне в рот полный кубок вина. Потом еще. Я захлебывалась, кашляла и выплевывала терпкую жидкость, но мерзавец не останавливался и собирался, похоже, влить в меня целый бочонок.

Мое сознание начало мутиться, и скоро перед глазами поплыло, а тело повисло на чужих руках.

– Достаточно, – сказал лекарь и напомнил: – Ваше Величество, она нужна вам живой.

В туманной дымке передвигались фигуры по залу. Самая высокая вдалеке расположилась на троне.

– Нужна ли? Де Моле, ты отвечаешь за то, чтобы до костра ведьма не сбежала. Мы будем судить ее со всей строгостью за колдовство и мятеж. Я хочу, чтобы на допросе она кричала так, чтобы даже у палачей стыли жилы.

«О, Боже! Что они сделают со мной? – задрожала я. – Молить о прощении? Или о быстрой смерти? Святые угодники! Господи! За что ты так со мной?!»

Сильные руки встряхнули меня, и я почувствовала на запястьях холодное железо. В ужасе услышала лязг тяжелых звеньев цепи. Меня перестали держать. Ноги давно стали ватными, и я в бессилии опустилась на пол. Слезы покатились из моих глаз. Я склонила голову – не хотелось, чтобы эти нелюди видели их.

– Ваше Величество, – произнесла графиня де Веруа. – Но она действительно нужна вам. Велите выйти посторонним.

– Она опасна. И я еще подумаю, не связаны ли вы, мадам, с мятежницей, – голос короля превратился в рык. – И вы, мсьё Годфруа! Пожалуй, вместо того чтобы подписать вам грамоту о дворянстве, я подпишу приказ о том, чтобы вы заняли место на костре рядом с бунтовщицей.