Растительность вокруг санатория весьма живописна, однако в этой самой растительности обитают в изобилии грабли и осьмизубли. Перепутать их невозможно, тем не менее обе твари относятся, представьте, к одному и тому же виду, поскольку осьмизубель – не что иное, как неполовозрелый грабель, отчего, впрочем, менее опасным он не становится.

Быть съеденным у аборигенов считается доблестью. Это у них называется «слиться с природой». Что такое кладбище или, допустим, колумбарий, им неизвестно. Достигнув преклонных лет, местный житель прощается с близкими и идёт (точнее – ползёт с помощью сорока двух своих ложноножек) в дебри, где его немедленно употребляют в пищу, и чем мучительнее смерть, тем большее блаженство он обретёт в загробной или, точнее, в зажелудочной жизни.

А туристы прибыли отдохнуть, и подобная перспектива их как-то, знаете, не прельщает. С защитой природы здесь, повторяю, дела обстоят превосходно, зато с защитой от природы – можно сказать, никак. Если приезжий носитель разума случайно или умышленно прикончит какую-нибудь здешнюю пакость, ему грозит крупный штраф. Поэтому каждому отдыхающему разрешается взять с собой домашнее животное, обеспечивающее безопасность владельца.

Видите ли, неразумное существо, согласно здешним законам, имеет право умерщвлять себе подобных совершенно безнаказанно и в любых количествах. Причём хозяин убийцы при этом никакой ответственности не несёт, даже если сам отдал команду – словом или жестом.

Странные, что и говорить, обычаи.

Хотя в последнее время введены кое-какие ограничения. Так, например, ввозимое животное должно быть обязательно многоклеточным. Требование это возникло сразу же после того прискорбного случая, когда некий турист привёз сюда ручного вируса в колбочке, в результате чего выморил целый вид, обезглавив таким образом местную пищевую пирамиду.

Планета до сих пор в трауре.

Хотел я об этом потолковать с моим соседом по номеру – крохотным саблезубым гуманоидом, сопровождаемым повсюду членистоногим страшилищем жутких размеров. В результате беседы выяснилось, что страшилище – это и есть сосед, а клыкастый двуногий карлик – свирепая трудноприручаемая тварь, отзывающаяся на кличку Ухрл.

Такой вот конфуз.

Вообще должен признаться, что гуманоиды – моя слабость. Удивительнейшие создания! При встрече с ними я замираю и, забыв приличия, глазею на эту, простите, эквилибристику. Они действительно передвигаются с помощью всего двух ног, попеременно балансируя на одной из них и при этом не падая. Каждый раз мною овладевают жалость и восхищение. Как вообще можно обходиться парой глаз, ушей, ноздрей, вдобавок располагающихся столь близко друг к другу, что становится непонятно, в чём смысл такой парности. Но вот обходятся как-то и, судя по всему, неплохо себя чувствуют!

А из настоящих (разумных) гуманоидов у нас только Витёк с планеты Земля, но о нём речь пойдёт позже.

Самому мне защитник без надобности: так вышло, что внешне я напоминаю ту самую жертву ручного вируса, по которой планета скорбит поныне. Завидев меня, здешняя живность, включая граблей и осьмизублей, поспешно впадает в кому, поскольку помнит, что сопротивляться бессмысленно. Однако если отдыхающий заявится сюда без домашнего любимца, на въезде начинается бюрократическая волокита – и я счёл за лучшее прихватить с собой безобиднейшего ресничника по имени Ю. Теперь у него репутация самого надёжного телохранителя. Нет, вру! Самой надёжной считается та зверушка, что привёз с собою Витёк с планеты Земля.

Насколько мне известно, одиночный въезд был разрешён лишь одному оригиналу, которого никто из нас в глаза не видел, поскольку прибыл он с весьма отдалённой планеты с метановой атмосферой и постоянно пребывает в ракообразном скафандре высшей защиты. Там такая броня, что её не только грабель – кислород не проест. Честно сказать, не понимаю я, в чём прелесть такого отдыха. Видимо, будет потом хвастаться, с наслаждением вдыхая свежий метан и попивая охлаждённый углеводород, в каком гибельном месте он рискнул провести отпуск.

Хотя числится у нас ещё один постоялец, прибывший без домашнего питомца, но он негуманоид растительного происхождения, поэтому беречься ему надо скорее травоядных, нежели хищников, и пустили его сюда с непременным условием: взять напрокат что-нибудь здешнее. Дрессированный грабель показался дороговат, так что приезжий выбрал осьмизубля. Прицепился к нему усиками и использует тварь в качестве транспортного средства, безбоязненно забираясь в такие дебри, куда осмеливаемся проникнуть лишь я да обладатель ракообразного скафандра. Ну и, разумеется, Витёк с планеты Земля. Правда, возникли как минимум два серьёзнейших неудобства: во-первых, согласно правилам, на территории пансионата осьмизубель, пусть даже и дрессированный, должен быть в нажальниках, а их, между прочим, восемь штук. Второе неудобство связано с моим присутствием: встретившись со мной, жуткое создание лишается чувств и довольно долго приходит в себя.

Как зовут осьмизубля, не знаю. Как-то, наверное, зовут…

Морока с этими домашними животными. Сплошь и рядом оказывается, что виды, вселявшие ужас на родной планете, здесь абсолютно беспомощны, отчего многие отдыхающие безвылазно сидят в санатории, опасаясь высунуться за ограду.

Бывает и так, что содержание питомца влетает в куда более крупную сумму, нежели стоимость самой путёвки. С ресничником у меня никаких хлопот – неприхотлив, ест со стола хозяина, а вот Витёк с планеты Земля вынужден был тащить с собой целый ящик продолговатых жестянок с лакомством для своей зверушки. К счастью, она почти всегда пребывает в спячке (видимо, климат не тот), и в случае опасности владельцу приходится грубо её расталкивать – сам видел. Очень странное существо! Плохо, что его надо постоянно держать на руках, однако гуманоиды любят трудности – так уж они устроены. Недавно я спросил Витька, есть ли у его питомца имя. Оказалось, есть, но такое длинное, что повторить удалось лишь с третьего раза:

Автомат Калашникова Модернизированный.

26.08.2014

«За пропаганду правды и добра – ответишь!»

На проседающих ногах Влас Чубарин подобрался поближе к синей эмалированной табличке, укреплённой на одиноко торчащем из асфальта полосатом штыре, и, не веря, перечёл грозное предупреждение. Нет, на чью-либо дурацкую шутку это совсем не походило. Явно заводская работа, в единственном экземпляре такое не изготавливают. Влас взглянул на основание штыря. Увиденное его не обрадовало: складывалось впечатление, что железку с табличкой установили ещё до того, как положили асфальт. Вновь возвёл очумелые глаза к тёмно-синему эмалированному прямоугольнику. Под основной надписью белела другая – помельче:

«Отсутствие закона не освобождает от ответственности».