Да, это так, но как вы установите наличность этого высшего главы? Вы вводите политическую идею представительства в качестве ответа на чисто церковные затруднения. Если даже и рассматривать Собор как учредительное собрание для Русской Церкви, не исключена возможность, что отдельные области пожелают иметь и свои учредительные собрания, каковым и явился украинский Собор, или же просто отзовут своих представителей. Пусть они окажутся через это даже в расколе с матерью Церковью, навязать части Поместной Церкви входить в состав Всероссийской Церкви нет возможности, хотя бы и создалось то уродливое положение, которое существует между Болгарскою и Константинопольскою Церковью, причем каждая считает себя православною. Церковную власть нельзя обосновать представительством или вообще внешней фактической принадлежностью к данной Церкви, потому что она может фактически же и прекратиться так, как прекратилось же в свое время господство Византии над Русской Церковью. Разумеется, это не обходится без церковных трений и канонических трудностей, но ничего непреодолимого в них нет.

Светский богослов. Вольно же вам рассматривать единство Поместной Церкви как плод какого-то внешнего политического соглашения, оно есть внутренний факт, утверждаемый единством церковной власти, а внешним выражением этого является поминовение Святейшего Патриарха на богослужении на всем пространстве Российской Церкви.

Беженец. В том-то и дело, что для этого необходимо, чтобы и объединяющая церковная власть Патриарха представляла бы собой внутренний факт церковного сознания, столь же у него неустранимый, как Символ веры и вся совокупность учений и установлений церковных; как отвержение догматов фактически исключает из Церкви, так же должно отторгать от нее и отвержение патриаршей власти. Так вот, этого-то именно и нет.

Какая же лучшая к тому иллюстрация, как украинские события? Вероятно, в истории Церкви не бывало такой нелепицы, чепухи, церковного варварства и невежества, как поставление одним запрещенным священником другого в епископы. Таково оказалось церковное сознание в матери русских городов через тысячу лет после Крещения. И не говорите, что это национальные страсти злонамеренность и прямой обман, нет, это – полное отсутствие церковной культуры, тупость в самых основных вопросах. Ведь в действительности теперь права епархиального архиерея яснее и бесспорнее прав Святейшего Патриарха. Ясно и по канонам, и по живому церковному чувству, что никакой священник не может священствовать о своем приходе иначе, как в единении со своим архиереем, власть которого в епархии действительно представляет собой внутренний и незыблемый факт, – не приход со священником, но архиерей с епархией есть ячейка церковности. Правда, теперь при всеобщей расхлябанности и невежестве церковном фактически наблюдается пресвитерианство и даже церковное народоправие, по крайней мере при замещении мест в отдаленных приходах епархии. Но это есть на самом деле порождение невежества и церковной невоспитанности, с которым можно и должно бороться мерами церковно-дисциплинарными. Но с патриаршеством дело стоит совсем наоборот. Собор породил патриаршество, но не породил учения о нем и власти его, и оно изнемогает от отсутствия того и другого. Звучит парадоксом, а между тем это факт, что Патриарх имеет реальной власти и значения меньше, нежели любой епархиальный архиерей, потому что в своей собственной епархии он правит не непосредственно, но через архиепископа, то есть епархиального архиерея, стало быть, лишен даже кафедры, а в общецерковной жизни он не может совершить никакого распоряжения без Высшего церковного управления, коего он только представитель. Стало быть, и выходит, что мы остались при прежнем синодальном, коллегиальном, строе, которому только придана иная орнаментация.

Светский богослов. Православие только и признает соборное устройство, которое вы хотите опорочить именем коллегиального, а вы все толкуете о какой-то личной власти Патриарха, то есть во что бы то ни стало хотите ввести сюда логику папизма.

Беженец. О логике папизма пока отложим беседу, но вы посмотрите, что же получается. Все-таки для Церкви существует только единоличный носитель власти – Патриарх, а не коллегия, и возносится в церковных молитвах имя Патриарха, а не коллегии, и послания ко всей Церкви подписываются именем Патриарха. И, однако, смотрите, какую силу имеют эти патриаршие послания, особенно если они не контрассигнованы Высшим церковным управлением. Его увещания, запрещения, угрозы. Трагическое бессилие и трагическое безвластие в это страшное время, когда только твердая личная власть могла бы вести уверенно церковный корабль средь бурь. Русская Церковь, да скажу прямо – Православие, ибо Православие и Русская Церковь исторически сейчас в значительной степени синонимы, изнемогает от отсутствия церковной власти, и непосредственнее всего это ощущается в патриаршестве. У нас нет патриаршей власти, а если ее нет, то нет и патриаршества, как, в сущности, нет его уже давно в Александрии, Антиохии да и в Иерусалиме и в Константинополе, вообще на всем православном Востоке. Остались только ярлыки да титулы.

Светский богослов. Как легко расправляетесь вы с каноническими определениями Церкви и иерархическими ее установлениями. Что же касается Русской Церкви, то Патриарх здесь имеет всю ту власть, которая присуща его природе. Если она сейчас недостаточно осуществляется, это объясняется из общего кризиса и развала русской жизни, расстройством сообщений, экономическими бедствиями и подобным. Если мы выйдем из этого кризиса, увидим и патриаршество превознесенным на должную высоту, и тогда оно будет живым символом единства Русской Поместной Церкви. А вы все думаете о каком-то монархическом начале в Церкви, которого нет в Православии.

Беженец. Не о монархическом, но о личном, ибо церковная власть лична по природе, она есть харизма, а харизмы не раздаются коллегиям и консисториям. Харизма предполагает личного носителя. Кризис церковной власти в Православии, а я продолжаю на этом настаивать, состоит в отсутствии личного носителя этой власти, которым доселе был царь – во всей неопределенности, но и полноте своих полномочий. Архиерей есть такая единоличная власть в Церкви, и поток она есть власть, и ею связуется и, так сказать, обосновывается епархия. Но есть ли такая существенная власть – Патриарх, и связуется ли, обосновывается ли ею единство Поместной Церкви? Очевидно, не есть. Самое большее, что можно о ней сказать и что вы и говорите, то, что он «живой символ» единства, а символ, хотя и живой, не есть власть, он предполагает уже это единство, но его не обосновывает. Получается circulus vitiosus[53], единство нуждается в символе, а сам символ нуждается в единстве. Выхода нет, если только нет фальшивой логики церковного конституционализма и не перейти иные рельсы.

Светский богослов. Я и указывал, что вы клоните к церковному монархизму, то есть папизму, и этот уклон должен быть достаточным предостережением для всех, кто так легко расправляется с началом соборности.

Беженец. Чего там говорить об уклонах и выставлять разные пугала,