«Ладно, – мысленно прикинула я. – В конце концов, Антон нам вряд ли чем поможет, а Максим пока занят, наберу ему из больницы».

В больнице, вопреки моим ожиданиям, никто не кинулся к нам с порога, чтобы немедленно отвезти девочку на обследование. Игнорируя вопросы женщины из регистратуры, Лика уверенно двинулась в сторону лестницы, пихнув мне сумку с вещами. Тюк был таким огромным, что мне приходилось выглядывать из-за него, чтобы не упустить Платову из вида. Вот почему я только и успела заметить дверь, в которую почти бегом юркнула Лика, передав Сонечку на руки высокому мужчине с большим прибором, закрывающим половину его лица. Точно такой же я встречала у врача отделения лор-терапии, которое посещала на последней диспансеризации.

«Странно, что это за универсальный врач такой, интересно, сколько специалистов он замещает, если Лика утверждала, что этот Лев Давидович легко сможет диагностировать состояние здоровья девочки, буквально все – от головы до последнего пальца на ноге, и даже позвоночник…» – задумалась я, чувствуя, как внутри начинает нарастать беспокойство – верный предвестник приближающейся развязки.

Дверь в кабинет оставалась приоткрытой, в образовавшуюся щелку я могла наблюдать спину долговязого доктора, периодически саму Сонечку и даже слышать причитания Лики по поводу случившегося. Решив не терять ни минуты, я сразу же открыла сохраненное письмо в ноутбуке и с жадным любопытством уставилась в текст послания.

Что ж, едва я пробежала глазами первые строчки, как многое расставилось по местам, словно утерянные звенья объемного пазла. Иван – охранник и водитель Платова – на самом деле унаследовал квартиру и уже продал ее, его жена, словно по волшебству, почти одновременно с ним стала владелицей отличного жилья недалеко от центра. Но об этом я уже и сама имела более-менее четкое представление, вспоминая визит Марии. И с автосервисом дела обстояли именно так, как рассказывал мне Иван. Эта информация меня обрадовала, Иван мне понравился, и те искренность и воодушевление, что сверкали в его глазах, когда он говорил о грядущих изменениях в жизни, просто не могли оказаться ложными.

По второму вопросу, к сожалению, все обстояло не так радужно. Коротов Николай не состоял ни в каком родстве с Ликой, хотя родственники у него были, точнее родственница, но не кровная – его бывшая жена, которую он бросил накануне переезда в Тарасов, едва промотал доставшиеся ей от родителей деньги. Да и причина развода была до скверного неприятна – мнения супругов разошлись на почве размена жилплощади. Бедной влюбленной женщине хватило ума не прописывать альфонса-муженька и уж тем более не менять квартиру на меньшую с доплатой, на сумму которой, как я сразу догадалась, претендовал Николай. Во время чтения мое лицо самопроизвольно скривилось в гримасе омерзения.

– Что с вами и почему вы в верхней одежде? – Остановилась рядом со мной дама средних лет в медицинском халате и с уложенными в элегантную прическу тщательно покрашенными в каштановый цвет волосами.

– Э… Ничего, со мной все в порядке, – догадавшись, что ее удивило мое выражение лица, быстро ответила я.

– Здесь не интернет-кафе, а больница, – она неодобрительно кивнула на ноутбук в моих руках.

– Я понимаю, – я торопливо убрала его.

– Что это за тюк, это абсолютно запрещено, есть же инструкции! – Только сейчас она заметила огромную сумку у моих ног, или скорее дошла очередь до выговора по этому поводу. – Вы вообще к кому? Кто вас пустил?

– Лев Давидович, – без труда вспомнила я имя доктора, ожидая, что стоит мне его озвучить, как конфликт сойдет на нет, ведь Лика говорила о педиатре, как о величайшем из врачей.

– Кто? Кто? – недоуменно сдвинула брови дама. – Из какого отделения?

– Из детского, – неуверенно ответила я, заметив, как непонимание сходит с лица грозной служительницы больницы. – Или лор-отделения, – обрадованно добавила я, вспомнив, как выглядел Лев Давидович.

– Отделение отоларингологии в противоположном крыле, а детский корпус – номер три, а вы в первом, – дама сверлила меня негодующим взглядом. – Вот что я вам скажу, – она наклонилась надо мной, как готовящийся сорваться камень со скалы.

– Елизавета Андреевна! – позвала ее какая-то девушка с противоположной стороны коридора, – вас срочно главврач зовет, там двое поступили в тяжелом после аварии… – Голос медсестры звонко разнесся по всему коридору.

– Сейчас! – бросила ей моя разоблачительница и опять повернулась ко мне.

– Он сказал: «Немедленно», – голос девушки дрогнул, видимо, от страха, что ей приходится перечить суровой Елизавете Андреевне.

– Иду, – окинув меня тяжелым взглядом, согласилась дама. – А вы потрудитесь покинуть отделение, здесь больные, а не балаган или… – Она многозначительно посмотрела на тюк с вещами у моих ног, – уж тем более не базар. Ходят тут целыми днями со своим шмотьем, совсем уже стыд потеряли, здесь люди лечиться должны, а не о тряпках думать, – зло проговорила она, идя навстречу медсестре.

«Похоже, она решила, что я торгую вещами и с этой целью прокралась в помещение», – догадалась я, но не это напрягло меня, гораздо сильнее удивила реакция дамы на имя Льва Давидовича. Судя по всему, этот знаменитейший ас врачебного дела ей совершенно незнаком.

В этот момент, будто в подтверждение моих слов, дверь в кабинет доктора неожиданно тихо защелкнулась, словно кто-то не хотел привлекать к этому эпизоду внимания. Но, хоть я и была всецело увлечена беседой с грозной Елизаветой Андреевной, моя профессиональная бдительность никуда не делась и такое положение вещей меня не устраивало.

Не став дожидаться приглашения, я дернула ручку двери кабинета и нос к носу столкнулась с Ликой, которая посмотрела на меня странным взглядом, потом вырвала сумку из моих рук и решительно захлопнула дверь, оставив меня в коридоре. Ее поведение меня удивило, поэтому я решительно постучала в кабинет. Лика не заставила себя ждать и опять возникла на пороге, но приглашать меня внутрь не стала, а двинулась на меня всем телом, тем самым оказавшись вместе со мной в коридоре.

– Что за таинственность?! – напустилась я на нее.

– Тише, идет осмотр, – как змея, зашипела она в ответ. – Доктор просил его не беспокоить! – Для значимости она даже подняла вверх указательный палец, словно Сонечку осматривал нобелевский лауреат с мировым именем.

– А поговорить с этим доктором можно? – Признаюсь, на меня никак не подействовало читаемое в голосе Лики благоговение перед светилом медицины, который на поверку не так уж и знаменит.

– Все потом, он же работает! – Она сделала страшные глаза.

– Ничего, я тихо посижу в кабинете, он даже не заметит меня, но я не могу оставить девочку одну, – принялась увещевать я, решительно отодвигая Лику, чтобы протиснуться к двери. Меня ее слова совершенно не заботили, да и личность врача сейчас меня волновала гораздо больше, чем типично сумасбродное поведение Платовой.

– Говорю же, сюда нельзя, – Лика перешла на крик, чему я безмерно удивилась, ведь это она всего минуту назад уверяла меня в необходимости соблюдения полнейшей тишины во время работы доктора.