– Ну что мы, как заключенные какие?! – вдруг рассердилась Лика и топнула ногой. – Вон за забором даже отсюда слышно, как дети веселятся на площадке, а мы тут на пяти метрах топчемся, – капризно добавила она.

– Но, по-моему, сейчас это в ваших интересах, – стараясь не разжигать конфликт, ответила я. – Конечно, с детками гулять веселее, но здесь – безопаснее, – с нажимом на последнем слове закончила я.

– Нет, я все-таки не понимаю, почему ребенок должен мучиться! – повысила голос Лика, словно надеялась, что Максим услышит ее в клинике за несколько километров от дома. – Из-за его работы страдаем мы! Бред какой-то! – Похоже, ее возмущение не было обычным ворчанием, она развернулась и решительно двинулась в сторону ворот.

– Не вынуждайте меня применить силу, – ледяным тоном произнесла я ей в спину, но она лишь передернула плечами в ответ.

– Вы должны меня охранять, а не нападать. – Платова все же остановилась и даже обернулась, видимо, чтобы показать, кто хозяин ситуации.

– Не вас, а в первую очередь ребенка, – охладила я ее пыл. – А раз ваши действия сейчас идут вразрез с моей стратегией охраны, мне придется нейтрализовать вас, – спокойно проговорила я таким тоном, словно вопрос о насилии был уже решенным.

– А я вас уволю! – осенила догадка хозяйку дома. – Точно! – обрадовалась она. – Вы уволены! – провозгласила она таким тоном, словно нашла самый простой способ доказательства великой теоремы Ферма, хотя, я уверена, она и знать не знала о такой сложной математической задаче.

– Увы, не вы меня нанимали! – с легким сожалением в голосе ответила я, так как и сама была бы рада расстаться с этой сумасбродкой.

– Да как вы смеете! – Мне показалось, что от возмущения ее выпученные, густо обведенные серебристо-синими тенями глаза вылезут из орбит и покатятся, как шары, в мою сторону.

– Мне нечего вам сказать, кроме как потребовать не уходить с территории усадьбы, по крайней мере, с девочкой на руках, – вспомнив, что жизнь малышки является главной причиной моего нахождения в доме Платовых, сказала я.

– Я немедленно звоню Максиму, пусть решает: или вы или я. – Дрожащими от гнева пальцами она стала тыкать в кнопки телефона, я лишь хмыкнула в ответ.

– Максим, это я, – заворковала Лика в трубку через минуту. – Ты любишь меня? – первым делом решила уточнить она, чтобы, видимо, позже поймать супруга на слове. – Что значит, а что? – Голос Лики растерял медовую елейность. – Нет, ты ответь прямо, ты любишь нас с Сонечкой?! – требовательно вопрошала она, а я отдала должное ее находчивости.

«Браво, гражданка Платова, а вы не так глупы, как хотите казаться! – подумала я. – Вот ведь гроссмейстерский ход, любой мужчина, если он относится к ребенку так же, как ваш муж, никогда не открестится от этой любви и сразу ответит да, скорее всего даже не заметив, к кому еще, помимо дитятки, ему придется подтвердить свою привязанность».

– А меня? – продолжила тем временем свой допрос хозяйка дома, а я по фразе поняла, что Максим бдительности не терял и угождать требованиям супруги не спешил. – Но как потом? – растерянно пробормотала Лика в трубку, выслушав супруга – Но это важно! – слабо попыталась воспротивиться она, но вскоре нажала отбой. – Он приедет через час, – задумчиво произнесла она скорее себе, чем мне, – с аудитором, – еще тише добавила она, возвращаясь с санками к дому.

Я не стала акцентировать внимание на ее поражении, так как от природы была не злопамятна. Да и привыкла уже за обширную профессиональную практику не обращать внимания на неуравновешенных клиенток, в конце концов, попав в силки обстоятельств, грозящих перерасти в настоящее бедствие, люди начинают вести себя неадекватно и делают необдуманные поступки под давлением расшатанных нервов.

Максим на самом деле вернулся довольно скоро, вместе с ним в дом вошел интеллигентного вида мужчина лет пятидесяти.

– Антонов Владимир Захарович, аудитор, – отрекомендовал Платов гостя, когда все мы расселись в гостиной. – Я решил, что вам, Евгения, все это тоже будет любопытно послушать, при пересказе я мог бы что-нибудь напутать.

– Признаюсь, ваше приглашение, – обернулся к хозяину дома аудитор, – мне более чем удобно, мой дом на соседней улице, а сегодня я как раз без машины, а на улице такая грязь, хотя все это не так неприятно, ведь это же весна, а весна – это счастье, это радостное томление, это юность! – охотно пояснил он, пустившись в неожиданные откровения. Все мы посмотрели на него с недоумением. Должна признаться, его последняя фраза подкупила меня, всегда приятно открыть в человеке тонкую душу поэта, умеющего, несмотря ни на что, находить в обыденном прекрасное.

– Ну да, – в отличие от меня, Максим был далек от восторгов, что было понятным, учитывая суровые обстоятельства, окружившие его семью и бизнес плотным кольцом. – Лика, что там с обедом? – вернул он всех к земным заботам и требовательно посмотрел на жену.

– Ничего! – недовольно буркнула она. – Мы же хотели поговорить? – Она ответила мужу воинственным взглядом.

– Позже, – коротко бросил он. – Ты сообрази что-нибудь к чаю, а мы пока побеседуем, хорошо, милая? – более миролюбиво продолжил он, понимая, что провоцировать скандал при посторонних не стоит.

– Но ты выполнишь мою просьбу? – Лика и думать забыла о приличиях.

– Мы все решим позже, – настойчиво повторил Максим и кивнул на дверь столовой.

– Нашел прислугу?! – слегка понизив тон, проворчала Лика, однако повиновалась и вышла из комнаты.

– Ну, так что, Владимир Захарович, – невозмутимо обратился Платов к аудитору, – озвучте еще раз свой отчет, только также доходчиво, без громоздких понятий.

– Естественно, – оживился Антонов, и лицо его стало серьезным. – Я так понимаю, от Евгении у вас секретов нет? – на всякий случай уточнил он во избежание проблем.

– Скажем так, на данный момент нет, – кивнув мне с понимающей улыбкой, ответил Максим, но больше никак комментировать свой ответ не стал.

– Что ж, к делу, – Антонов достал папку из кейса. – Занимаясь разбором экономической деятельности, ведомой на протяжении года клиникой «Астерра», я неоднократно встречал в отчетах как незначительные, вероятно, автоматические даже не ошибки, а описки, так и весьма ощутимые. Вот взять хотя бы отчет о прибылях и убытках за полугодие, – он зашелестел бумагами в своей папке и вынул тонкий файл. – Вот пятая, восьмая и двенадцатая строки, – он придвинул лист ко мне и указал мизинцем выделенные желтым маркером пункты, – ведь здесь вместо новых данных идет дубляж, подтасовка и, отмечу, для разных корреспондентов.

– Подождите, – остановил его Максим, – давайте сразу переведем, – видимо, заметив мое отчаянное старание вникнуть в незнакомые цифры, предложил Максим.

– Ах, да, – спохватился Владимир Захарович, слегка отодвинулся от меня и захлопнул папку. – Я поясню. Этот отчет был первым, на уточнение которого пришел запрос из налоговой, в нем ряд грубых ошибок, которые даже наши заваленные работой официальные органы просто не могли пропустить.