и буквами пишут счета, а также молитвы своим идолам. Бумаги у них нет, и пишут они на древесных листьях, например на листьях пальмы; и понятия не имеют, что такое грех.

Есть у них идольские дома, и там почти что всегда поклоняются они идолам, и не в обычае у них приходить всем вместе и в определенное время, а являются туда, когда им заблагорассудится, и ублажают своих идолов и днем и ночью. Часто справляют они свои праздники и посты, но не соблюдают при этом определенных дней, и нет у них ни недель, ни месяцев[174].

А браки заключают только в особое время года, и если умирает муж, жена не может снова выйти замуж. Плотский грех за грех не считают и стыда не имеют, говоря об этом[175].

В приморских землях много сарацин, и у них большая сила. В глубине же страны их мало. Очень мало христиан и иудеев; последние в сравнении с христианами мало что значат. Тех, кто носит христианское имя, сильно преследуют[176].

Покойников не хоронят, а сжигают, и к огнищу несут тела с музыкой и пением, но родичи усопших печалятся и скорбят, совсем как люди других стран[177].

Эта Индия страна обширная, и в ней много королевств и много языков; а люди здесь довольно смирные и дружелюбные, слов понапрасну не тратят и этим похожи на наших крестьян. Не так они уж черны, а скорее оливкового цвета, и отлично сложены как мужчины, так и женщины. Ходят они босиком и нагишом; только и есть у них что повязка на срамном месте, а мальчики и девочки до восьми лет никакой одежды не носят и ходят в чем мать родила. А бороды здесь вовсе не бреют, но моются по нескольку раз в день.

Хлеба и вина у них нет, а наших плодов мало или вовсе нет. Их повседневная пища — рис и молоко в небольшом количестве, едят же они грубо, как свиньи, хватают пищу всей пятерней и ложек не знают; и право же, когда едят, то больше похожи на свиней, чем на людей.

Земля же здесь совсем безопасная, воров да разбойников очень мало, но зато постоянно надо платить всяческие поборы.

Ремесленников немного, ибо за мастерство и ручную работу платят гроши, помещение у них тесное.

Как и у нас, в ходу у них мечи и кинжалы; вступая в бой, сражаются недолго, но войско собирается большое, а в бой ходят голые, ничего, кроме меча и кинжала, не имея. Среди воинов есть наемники-сарацины, вооруженные луками.

Об Индийском море, какое оно есть: море это весьма обильно рыбой, и в нем ловят жемчуг и добывают драгоценные камни. Гаваней мало, и они скверные; знайте, что море это — срединное море Океана и что с юга нет земли, а только острова, и в том море их очень много — больше двенадцати тысяч, иные из них обитаемы, иные же безлюдны.

Можете вы пройти этим морем до Ормуза, и говорят, что от него до той земли, которая называется Минабар, расстояние две тысячи миль, если идти между юго-востоком и востоком. От Минабара до Маабара еще триста миль в направлении между востоком и северо-востоком, а от Минабара до Гигименкоты еще триста миль в направлении между северо-востоком и севером. Другие берега я не видел, а поэтому и сказать о них ничего не могу[178].

У берегов названного моря иной раз на сто и более миль тянутся мели, так что кораблям плавать здесь опасно. Ходят же здесь они только в определенное время года, ибо с начала апреля и до конца октября ветры дуют с запада, а поэтому нет возможности идти морем на запад; и все бывает наоборот с октября месяца и до марта.

С середины мая до конца июля такие сильные дуют ветры, что корабли, если не удается им войти в гавань, подвергаются большой опасности, и счастье, коли им доведется ее избежать; в прошлом году погибло более шестидесяти кораблей, а в этом году близ наших мест затонуло семь кораблей, а что до других областей, то вестей оттуда пока нет. Корабли же у них очень непрочные и неуклюжие, без железа, швы не конопатят; сшиты они бечевой, как платье, и если где-нибудь нить порвется, тотчас корабль распадается, и что ни год приходится их чинить, иначе и в море выйти нельзя. Руль на этих кораблях ломкий и слабый, он как доска, шириною в пядь и укреплен в середине кормы; когда же надо повернуть на другой галс, то делают это с большим трудом, а при сильном ветре и вовсе поворачивать нельзя. На кораблях один парус и одна мачта, а паруса делаются либо из тростниковой плетенки, либо из скверной ткани, веревки же плетут из волокон.

Кроме того, моряки у них в малом числе и не слишком опытные: и когда корабли, минуя опасности, возвращаются в целости, говорят, что так случилось потому, что ведомы они были господней волей, сноровку же человеческую, можно сказать, ни во что не ставят.

Написано это письмо в Мабаре, городе провинции Ситта, в Верхней Индии, октября двадцать второго дня, в год Господа нашего МСС...Х...

Чудеса, описанные братом Журденом из ордена проповедников, уроженцем Северака и епископом города Колумба, что в Индии Наибольшей[179]

Скажу сперва, что есть диво дивное среди моря, между Сицилией и Калабрией. И вот оно какое: море там в одном месте стремительно вздымается, а в другом, поближе к острову, опускается, и течение здесь быстрее, чем в любой реке. А по причине этого в горле [пролива] всегда страшное волнение, и в пучине морской гибнут, буде в ней окажутся, даже самые большие корабли.

И говорят, будто на дне есть там ужаснейшее жерло, и из него выходит такая темная вода, что даже рыбам боязно заплывать в эти места[180].

В Греции не довелось мне повидать или проведать что-либо, о чем стоило бы здесь упомянуть; вот разве только, что между Негрипонтом-островом и материком море прибывает и убывает иной раз трижды, а когда и четырежды [в день], а порой и чаще, словно это не море, а быстрая река, и, право же, истинным чудом кажется все это[181].

Побывал я в Фивах, а там земля так часто трясется, что любой, кто не испытал ничего подобного, ни за что мне не