После того как сын успокоился, Аликс перешла в комнату дочерей, где ее уже ждали Волков и Тутельберг.

— Ники увозят в Москву — прерывающимся от рыданий голосом сказала Аликс — Они хотят, чтобы он заключил мир с Германией, но я никогда не допущу этого сделать.

Волков и Тутельберг кинулись безуспешно утешать государыню в сосредоточенной тишине, но она, поправив дрожащей рукой, седеющие локоны волос, потерянным голосом сказала:

— Не утешайте меня понапрасну.

В словах государыни проскользнуло чувство какой-то слабости. Ее сердце мучительно искало выход и не находило его, потому что сын, дочери и муж для нее имели большое значение. Сердце государыни забилось тревожно и с перебоями. Аликс безудержно разрыдалась. Она дала волю своим слезам из-за расшалившихся нервов.

В полдень в доме купца Корнилова Яковлев полюбопытствовал у Кобылинского:

— Кто отправится с бывшим государем? Я уже сказал Романову, что с ним может поехать кто угодно. Пускай только вещей берут с собой немного.

— В сей час, я справлюсь у Николая Александровича.

Через короткое время Кобылинский сообщил Яковлеву окончательное решение Романовых. Назавтра отправляются: Николай Александрович, Александра Федоровна, дочь Мария Николаевна, князь Долгоруков, врач Боткин, камердинер Чемодуров, лакей Седнев и горничная Демидова.

— Мне все равно, — безразлично махнул рукой комиссар.

После полудня отъезжающие начали собираться в путь. Угнетенное состояние узников сменилось суетливой деятельностью. Губернаторский дом никак не могла покинуть нервозная обстановка.

Вечером Яковлев построил солдат и, выбросив вперед руку с зажатой шапкой, объявил им, что он приехал, чтобы вывезти из Тобольска царскую семью и попросил держать его слова в секрете, но его просьба их только напугала.

— Мы требуем, чтобы нам тоже позволили сопровождать бывшего царя.

Комиссар вначале отверг предложение солдат, заявив, что у него имеется свой достаточно надежный отряд, но затем вынуждено согласился взять с собой шесть человек из охраны губернаторского дома.

Задолго до вечера перед губернаторским домом прошла передача обязанностей от гвардейских солдат к красногвардейцам. Старая и новая охрана, толкаясь и переругиваясь, выстроились напротив друг друга. Гвардейские солдаты строго по ранжиру, красногвардейцы по кривой линии. Первые были одеты в добротную военную форму, вторые во что попало. Одни вооружены винтовками, другие различными видами оружия. Новая охрана произвела на гвардейских солдат и офицеров неизгладимые впечатления. Они испытали не проходящий шок от их вида.

Когда над Домом Свободы сверкнул прощальный луч солнца, Романовы встали перед многочисленными православными иконами на колени. Но колыхающийся огонек лампад не принес успокоения. Мучительная боль в израненных душах царской семьи нисколько не проходила. В их душах беспрерывно возрастала тревога. Затуманенные головы без конца одолевали безнадежные думы. Но все, что было до этого это еще полбеды, беда ждала их впереди.

За тот день супруги стремительно постарели, в их волосах прибавилось много седины. Впрочем, дети тоже в один миг повзрослели. Романовы стали смотреть на мир глазами страдающего человека. Тихие слезы постоянно наполняли их глаза.

Скоро на Тобольск надвинулась неумолимая звездная ночь. Она наступила темная и тихая. Город погрузился в мирный сон. Переливчато засверкали вверху частые звезды. В особняке установилась напряженная тишина.

Всю ночь Ники и Аликс простояли у окна, пытаясь прочитать свою судьбу, но их будущее расплывалось в непроглядном мраке. Боль и обида застили сердце Романовых. Прошлое навсегда отвернулось от них, оно обжигающе дохнуло им в лицо. Они долго думали, долго приводили в порядок взбудораженные мысли, но так и, не додумавшись ни до чего, почувствовали себя подавленно. Романовы не смогли задержаться на какой-то одной беспорядочной мысли. Они до самого утра не исчезли. Возбужденность, бушевавшая в груди, не утихла. Царской семье чтобы успокоиться необходимо было время. Только оно могло вылечить их души. Но этого времени у них оставалось мало, оно стало для них злым. Никто из них не мог поручиться ни за ближайший день, ни за ближайший час. Однако человек всегда на что-то надеется. Но узники все же жестоко ошиблись в своих предположениях, потому что все следующие события развернулись совсем по другому сценарию.

***

Весна хоть и медленно, но уверенно надвигалась на Урал и Сибирь. От запаха почек и весеннего воздуха в лесу забеспокоились птицы. Они с каждым новым днем все веселее пели свои песни. Лед на реке уже посинел, но по ночам еще держался небольшой морозец, поэтому ледоход ожидался не скоро.

Ранним утром возле ворот губернаторского дома скучились кони с сибирскими кошевами и возчиками. Животные яростно мотали своими длинными головами и звонко гремели удилами. Они нетерпеливо танцевали на одном месте.

Слышался неумолчный говор, шаги. Романовы, трижды перекрестившись на образа, вышли на улицу. Они покинули особняк как чужой дом, хорошо понимая, что обратной дороги назад им уже не будет.

Утром у государыни в душе царило спокойствие. Хотя еще вечером она сидела в страшном смятении, продемонстрировав всем растерянность и надломленность. Романова словно переродилась. У великих же княжон в глазах появились слезы. Сестры с плачем бросились на шею Марии. Их прощание было душевным. Мать успокаивала дочерей, продолжили лить девичьи слезы.

Ники судорожно перекрестил своих детей, поцеловал, потом дружески обнялся с Кобылинским и бодро зашагал к саням. Волнение последнего дня миновало, он снова приобрел спокойный вид. Когда Романов проходил мимо Яковлева, то он вдруг приложил руку к папахе. Охрана поступку комиссара сильно изумилась.

Аликс спросила у Яковлева разрешения сесть рядом с мужем, но тот, вежливо отклонив ее просьбу, сам подсел к бывшему царю. Тогда государыня устроилась рядом с Марией.

Заметив, что Романов одет в легкую шинель, Яковлев удивленно спросил его:

— Вы что в одной шинели поедете?

— Не беспокоитесь обо мне, — невозмутимо ответил Ники. — я всегда так одеваюсь.

— Нет, так не пойдет. Охрана принесите что-нибудь бывшему государю, — с расторопной услужливостью распорядился чрезвычайный комиссар.

Один из солдат притащил плащ и сунул его под сиденье, где сидел Романов.

— Трогай! — тут же скомандовал Яковлев, и возницы хлопнули вожжами.

Застоявшиеся лошади взяли мелкой рысью. Дочери, почувствовав себя в один вмиг несчастными, часто закрестились, глядя на отъезжающих сквозь дрожащие на ресницах слезы. И их охватил такой страх, что сердца заледенели. Им даже показалось, что они вот-вот остановятся.

В темной бездне предостерегающе замигали звезды. По всему Тобольску пронесся возмущенный ветер. На улицах было тихо и пустынно. Во тьме город перестал быть выразительным. Деревья и дома скрылись в темноте. Темные окна смотрели неприветливо и загадочно. В некоторых домах раздвинулись на окнах занавески. Озадаченные горожане стали испуганно всматриваться в утреннюю мглу, но чернота сомкнулась так глухо, что они ничего не