Что до отца, то думаю, что именно многообразие прожитых в прозе вариантов собственной биографии и позволило ему так легко подвести черту в пятьдесят пять. К этому возрасту он пережил столько, сколько другим не удается пережить и к ста. Его жизнь и его проза двигались по параллельным каналам: Дай постоянно ожидал момента, когда обстоятельства подскажут новый поворот в его типовой истории. Едва это произошло, он совместил пространство литературы и жизни, выключив компьютер и став из рассказчика действующим лицом.

Его последнее сочинение хоть и не снискало ему посмертной литературной славы, произвело небольшой демографический взрыв, что не может не радовать автора, который, я думаю, посмеивается сейчас где-то над всеми нами, в своей новой постлитературной ипостаси.

Август, 2007

Как он мог вернуться к ней после всего, что между ними было?

Одни считают, что это та самая любовь, которая, как говорится, глаза застит. Другие придерживаются мнения, что он просто олух Царя Небесного. Приехал в Нью-Йорк из Одессы лет тридцать назад, днем работал, вечером учился, сперва грыз гранит английского, потом мрамор юриспруденции, подсиживал одних, водил в ресторан других. Короче, лез из шкуры, пока не докарабкался до партнерского места в известной юридической фирме, бешеной зарплаты, шестидесятилетия. Третьи утверждают, что на самом деле Леон, Лёня Аппельбаум, просто отомстил предавшей его любовнице самым жестоким из всех возможных способов – заставив жить с ним.

Ну хорошо, давайте попробуем разобраться сами.

В ветреный февральский вечер Леон заходит в стриптиз-клуб на Вест 36-й стрит, где знакомится с танцовщицей Линн Кроссбин. Ей двадцать два года. Она приехала из чистенькой, но мертвоватой Женевы. Она хочет посмотреть на город, который никогда не спит, и заодно показать себя. От стойки бара они переходят в отдельный кабинет с типовым для таких мест названием «Шампанская комната». Девушки любят шампанское. Приглушенный свет, тихая музыка, засаленный бархат красных диванов, глухое мычание за тяжелой портьерой. Здесь Леон переживает оргазм всей жизни. Он потрясен до основ. Нет, серьезно, а что он видел дома? Сколько он просил жену надеть черные чулки и пояс:

– Неля, раз в жизни!

– Не морочь голову! – отмахивалась та и, видя его обиду, удивлялась: – Чего тебе не хватает так? Зачем тебе это?

Так никогда и не поняла – зачем.

Красива ли его новая любовь, нет ли – вопрос спорный. Кому что нравится. Большегрудая подкрашенная блондиночка с серо-голубыми глазами и настоящим талантом к тому роду деятельности, которая на данном этапе интересует Леона больше всего. Тут главное не изображать непонимания на лице. Жена, с которой прожита жизнь, сын, тоже очень занятой юрист, постоянно забывающий поздравить с днем рождения, – что там еще? Один взгляд в зеркало и испорченное на целый день настроение. Вам это не знакомо?

Аппельбаум снимает Линн квартиру в одной из стеклянных башен Верхнего Ист-Сайда. Они ужинают в «Баббо», купаются на Сент-Барте, слушают в Метрополитене вердиевский «Реквием». Оркестром дирижирует модный Гергиев, в труппе певцов – бесподобная Рене Флеминг, но Линн едва скрывает зевоту. Публика в вечерних нарядах привлекает ее больше происходящего на сцене.

Что думает по этому поводу мадам Аппельбаум? Она ничего не думает по этому поводу. Она занята. Полгода она проводит в Майами, потому что нью-йоркская зима ее убивает. Еще она ездит на винные аукционы в Европу. Она арендует место на Вест 15-й в Мясоупаковочном районе, где у нее хранится роскошная коллекция Амароне-Бертани. Один раз была у сына в Гонконге.

Сообщение о связи Леона бьет ее с изрядной силой, но гордость позволяет легко согласиться на развод. Ты хочешь жить с этой прошмандовкой?! Ха-ха-ха-ха! Ты? С ней! Что ты будешь с ней делать? Вытирать сопли? Кто держит? Конечно, если бы у нее был компромат на предателя, в суде она бы получила от него максимум. Поломанная жизнь стоит денег. Но где взять этот компромат?

Чтобы ответить на этот вопрос, введем в историю 25-летнего Михаила Бахонько. Майка. Он – любовник любовницы Нелиного негодяя. Молодой человек приехал в Нью-Йорк по студенческой визе. Из Чебоксар. О, эта чудесная виза J-1, поставщица в Америку самых интеллигентных в мире официантов и кухонных работников! Работай и путешествуй! Гуляй и веселись! Майк трудится в клубе для женщин, где за удовольствие подержаться за рельефное мужское тело платят двадцатку. Сложенную вдоль купюру с визгом вкладывают под резинку плавок танцора. В принципе он, конечно, не танцор. Он – качок-любитель с выпускного курса факультета иностранных языков Чебоксарского университета, не проявивший энтузиазма к работе школьного учителя.

Майк нужен Линн для удовлетворения тех потребностей, которые ее пожилой друг удовлетворить не в состоянии. Она любит это дело до седьмого пота, до полного изнеможения. По молодости и простоте она, конечно, не пользуется словом «потребности». Для нее это – романтика, игра в прятки с нудным стариканом. Она стоит в одних туфлях у окна спальни и смотрит на разноцветные коробочки автомашин, ползущие по дну ущелья под ее ногами. Скоро-скоро у входа в дом должен появиться плечистый парень в желтой куртке. С высоты, где она находится, он похож на яркую булавочную головку на черной после утренней поливки мостовой. Майк. Мишя, как она, бывает, нежно называет его.

Ничего не поделаешь, содержание молодой женщины в некоторых случаях включает оплату услуг помощника, который поддерживает тонус подруги так же, как спортивный «мерс» или очередная пара туфель от Маноло Бланика.

Как утверждают некоторые женщины, все мужики одинаковы. Отчасти они правы. Казалось бы, что общего у юриста, разбирающего миллиардные корпоративные тяжбы, и исполнителя экзотических, как их называют, танцев, единственным достоянием которого является хорошо выраженная мускулатура? Что?! Тяга к этим мягким губам, к этой груди, круглой и твердой, как два круга швейцарского сыра! О, этот сыр! У меня у самого при одной мысли о нем начинается обильное слюновыделение!

А между тем, устроившись на плече молодого любовника, Линн с широко открытыми глазами проецирует на потолок созданный ею остросюжетный кинофильм: Мишя проникает в квартиру Нелли и убивает ее. Например, дает ей по черепу каминной кочергой. Она знает, у них есть камин. Возле тела он оставляет очки Леона, которые заранее получает у Линн. Одно стекло можно разбить. Очки станут смертельной уликой, которая отправит старика за решетку, а ее сделает распорядительницей состояния. Линн даже не сомневается, что за право раз в полгода увидеть ее хоть через стекло он отдаст все, что имеет.

Но Мишя не торопится следовать этому сценарию. Для того ли он ехал в эту страну дурных денег, глупых баб и неограниченных возможностей, чтобы пачкаться в чьей-то липкой крови?

Поглаживая приникшую к его груди Линн, он вполуха слушает уже поднадоедающую песню о том, как они будут потом жить в шато на берегу горного озера, а еще лучше в Тоскане. Это в Италии.

– Там так красиво, ты даже не представляешь.