ей, в отличие от тебя, как раз по рукам станет.

- Нет!

- А ты… раз уж так хочешь, можешь быть свободна.

Стужа развернула лист. Пальцы её дрожали. И казалось, что она того и гляди расплачется, она и моргала-то часто, слезы сдерживая.

И лист.

- Вы… не имеете права, - выдохнула Стужа сквозь стиснутые зубы. – Станок не принадлежит отцу. Он мой. И бабушка…

- В суде доказывать будешь. Хотя… какой суд. У тебя же денег нет. У тебя ж ни хрена нет!

- Зато у меня есть, - я сожалением заглянула в стаканчик, который был пуст. А чувство неправильности усилилось. Интересно, это мой дар так развивается? Или что другое? Я явно стала сильней.

И вижу больше.

Ну или ощущаю.

- Шла бы ты… - бросил парень, чуть прищурившись. – Ведьма…

- Ведьма, - согласилась я. А чего не согласиться, когда правда. – А ты кто таков?

- Буран, - он произнес это, вперив в меня взгляд. тяжелый. И наверное, раньше я бы отступила. Сказала бы себе, что дело не мое. Что дело семейное. И значит, нечего в него лезть.

И что сами разберутся.

А я слабая.

Только я больше не слабая.

- И?

- Буран из рода Зимнего, - произнес он.

Наверное, это должно было что-то да сказать. Только ничего не сказало.

- Извини. Я не очень в родах разбираюсь.

Ему это не понравилось, а мне в ноги что-то да ткнулось, прямо под колени, едва не опрокинув. А под руку скользнула тяжелая рысья голова.

Надо же…

Зар!

Рысь сел на задницу и тоже на Бурана уставился. Внимательно так. Вон, кисточки на ушах и те подрагивали.

- Мы императору служим.

- Все тут служат императору, - а вот и княжич, выбрался из толпы. – Извини… пока доложили. Что тут у вас?

- Княжич… - Буран чуть склонил голову.

- Княжич, - эхом отозвался Лют. А я подумала, что интересная у меня жизнь, куда ни плюнь – одни княжичи кругом. Какое-то нездорово высокое их поголовье.

Зар широко зевнул и потерся о меня.

- В чем проблема-то? – княжич, который Лют, встал по другую сторону от меня и чуть впереди. И Стужа оказалась за нашими спинами.

- Проблема… да как сказать. Проблемы нет. Внутренние дела. Семейные. Не лезь.

- Ты решаешь их на моей земле, так что извини.

Бурану это не понравилось. Он снова нахмурился, качнулся… он больше Люта. И выше. И шире. И явно сильней. То есть, наверняка я не знаю, но выглядит именно так.

- Наши рода не враждуют.

- Именно поэтому я и хочу разобраться, - сказал Лют примиряюще.

- Это моя невеста, - Буран ткнул в Стужу. – Нас давно связали…

- Я тогда младенцем была! И согласия у меня не спрашивали!

- Как и у меня! Но я, несмотря ни на что, не отказался же! Мог бы! Повод есть… но я не отказался. Даже когда… не отказался же! – слышал Бурана, наверное, весь город. И пригород, подозреваю, тоже. – А что взамен? Ни благодарности, ни понимания! Сбежала. Отца опозорила. Меня опозорила! Еще и станок украла.

- Я ничего не крала. Он мой! – пискнула Стужа, кажется, несколько ободренная поддержкой. – Мне его бабушка завещала… то есть, подарила! И документы у меня есть!

- Документы – это хорошо… - пробормотал Лют. – И чего ты хочешь? Девушку вернуть?

- Нет уж, - Буран затряс головой. – Хватит с меня. Я другую нашел…

- Которая давно за моей спиной тебе глазки строила!

- А то… нормальная девка, а не эта, ледышка отмороженная, от которой доброго слова не дождешься.

- Можно подумать, от тебя их много было! Каждый раз… при каждой встрече ты мне напоминал, какая я! И какое ты мне одолжение делаешь, что не отказываешься! Тоже мне… герой!

- Хватит, - резко осадил Стужу княжич.

А Зар тихонько мяукнул, явно поддерживая.

- Итак, помолвку можно считать расторгнутой по обоюдному согласию. Верно?

- Да, - подтвердил Буран.

- Да, - Стужа шмыгнула носом. – Но станок им я не отдам! Свея с ним все равно не управится! Она ведь пробовала. И что? И ничего! Не вышло тогда, не выйдет и сейчас. Бабушкина смерть ничего не изменила! Или думаешь, я не знаю? Не видела, как она вьется, крутится… она и садилась за него не раз и не два! А что толку? Он её не слышит! И пользы никакой…

- Её не слышит – её детей услышит, - Буран явно успокоился. – Или внуков. Когда-нибудь.

- А до этого будет тихо гнить где-то в уголочке?

- Так, - Лют снова вмешался. – Станок, полагаю, тот, что на площади стоит?

Стужа кивнула и добавила:

- Он мой!

- Он принадлежит роду, а значит, распоряжаешься им не ты, а…

- У меня документы есть…

- Засунь их себе…

- Тихо! – Лют уже не выдержал и рявкнул во все горло. – Успокоились оба. Итак, имеется предмет спора. Станок, как понимаю, относящийся к артефактам созидательного типа?

Умеет он говорить занудно.

- И на него претендует род Зимний и…

- Вьюжин, - подсказал Буран.

Это получается девушка – Стужа Вьюжина? Фантазия, однако.

- Не так, - Стужа все же выступила. – Этот станок никогда не был собственностью рода Вьюжина. Моя прапрапрабабка привезла его, когда выходила замуж за прапрадеда…

- И как приданое…

- Не приданое! Был договор! – Стужа топнула ногой и тут же спохватилась. – Извините. Был заключен ряд. И в нем подробно описывалось приданое, а еще вещи, которые оставались бабушкиной собственностью[1]. В числе их – и станок. Она передала его своей внучке, а та потом – мне.

- Документы сохранились?

- Да. Только… я их в банке оставила. В ячейке… сняла… на всякий случай.

И глядя на Бурана, понимаю, что это она правильно. А то исчезнут документы, и потом поди-ка докажи, что они были.

- Бабушка на меня дарственную оформила. Она тоже есть… и у нотариуса копия, если вдруг.

Взгляд её сделался упрямым.

- Что ж, - Лют обратился к Бурану. – Если все действительно так, то любой суд, думаю, подтвердит право собственности…

- Хорошо, - Буран оскалился, но еще держался. – В таком случае, я его куплю!

- Нет.

- Цену сама назови.