тьмы, дрожало и переливалось всеми оттенками мрака. Воодушевленный, он кинулся к ней, но дева плавным, грациозным движением ускользнула и направилась дальше по коридору. Он побежал следом, но как он ни старался, как ни напрягал все силы, все мускулы в своем теле, догнать ее не получалось. Она словно плыла, парила над поверхностью. Замковый холл петлял и изгибался, казавшись бесконечным, но что бы он ни делал, всегда оставался на шаг позади. Прошло несколько минут, а, быть может, и несколько лет, и, наконец, она остановилась, продолжая стоять к нему спиной. На последнем дыхании, забыв обо всем на свете, он устремился вперед, но когда заветная мечта казалась лишь в шаге от него, девушка резко обернулась, устремив на него взгляд абсолютно черных, будто две ночные бездны, глаз. Ее силуэт в миг рассыпался на огромную стаю разъяренных воронов, которые кинулись на него с оглушительным карканьем. Птицы облепили его со всех сторон. Они царапали юношу когтями и пытались выклевать ему глаза. Он чувствовал, как их мощные клювы отрывают от тела куски плоти. В отчаянии он закричал от боли и ужаса, но лишь мертвая, гробовая тишина вырвалась из его глотки.

Чудовищные вороны исчезли так же внезапно, как и появились. Он снова плыл по мягкой, обволакивающей тьме, и вокруг не было ничего, лишь покой и пустота. Наверное, это был всего лишь сон. Но могут ли мертвые видеть сны? А были он мертв? С приятным спокойствием он понял, что, в сущности, это не так уж важно. Есть лишь он, безграничная тьма и покой, который она дарила.

Но покой длился недолго. Словно насмехаясь над ним, тьма выплюнула его во двор небольшого замка с величественными белоснежными стенами. Всюду, насколько хватало глаз, кладка была обильно увита водорослями, которые, причудливо переплетаясь, тянулись до самого верха. Вода, сочивщаяся с них, стекала вниз и собиралась в небольшие лужицы под стенами. В центре двора стоял гигантский воин в роскошных золотых доспехах, покрытых рунической гравировкой. Его голова гордо вздымалась над стенами, а на ней красовалась изысканная корона, также опутанная водорослями. Глаза исполину заменяли две массивные ледяные глыбы. Завидев его крошечную фигурку, гигант обернулся и в мгновение ока небольшая бочка, буквально в двух шагах от него, покрылась толстым слоем льда. В панике он кинулся прочь, под защиту замковых стен, пока сам не превратился в ледышку. Он чувствовал, как дрожит земля под ногами великана, и знал, оставаться на месте нельзя — он выследит и найдет его. Нужно искать выход. Тогда он собрался с силами и побежал по узким галереям и проходам внутри стены, стараясь избегать окон. В какой-то момент впереди показалась небольшая открытая площадка, и он прибавил ходу, чтобы проскочить ее побыстрее. Внезапно в проеме показалась массивная голова гиганта. Он едва успел остановиться и испуганно вжался в стену, моля все известные силы, чтобы тот его не заметил. Гигант внимательно осмотрел помещение, обращая в лед все, на что падал его пристальный взгляд, и, не найдя искомого, вернулся во двор. Сердце едва не остановилось, но необходимо было продолжать путь. Когда юноша пробегал по открытой площадке, его обожгло лютым холодом, но останавливаться нельзя. Он твердо знал, что промедление будет означать смерть. Сквозь небольшие окошки в стене, выходившие во двор, он видел массивное тело исполина, видел, как тот вертится на месте, внимательно осматривая все вокруг и пытаясь обнаружить его. Но спустя некоторое время он понял, что выхода отсюда нет. Сколько бы он ни старался, не искал в стенах потайные двери и проходы, все без толку. Он лишь бегал по кругу. Это осознание тяжким, липким ощущением неизбежности накатило на него, и в отчаянии юноша просто сел, прислонившись к стене и закрыв голову руками. Все кончено. Выхода нет. Он слышал, как великан, точно почуяв его бессилие, приблизился. С оглушительным грохотом часть стены рядом обвалилась, и гигант торжествующе навис над ним. На его прежде абсолютно бесстрастном и холодном, как и его глаза, лице проступило выражение удовлетворения. Крохотная жертва смирилась со своей участью, лишь еще крепче обхватив себя руками. Исполин победоносно захохотал, и весь мир обратился в гигантскую ледяную глыбу.

Но это оказался не конец. Тьма вернулась и, как и прежде, он плыл куда-то, утопая в ее ласковых объятиях. Он не злился, хоть и чувствовал тень обжигающего холода, пропитавшего на мгновение все его естество. Хоть и коварная, непостоянная, тьма была такой родной и приятной, что он готов простить ей все. Мерно покачиваясь, он просто дрейфовал в безликой пустоте, наслаждаясь каждым мигом единства с нею.

Но ничто, наверное, не длится вечно. Вот и на этот раз непроглядный бездонный мрак сменился влажностью и прохладой осеннего леса. Он стоял на небольшой тропинке, которую обступала золотисто-багряная чаща. В мягком шелесте листвы и дуновении свежего ветра он ощутил что-то родное, незыблемое, словно сам был частью этого места. Или оно составляло часть его. Пожалуй, и то, и другое. Впереди на тропинке мелькнула размытая тень, и он, не раздумывая ни секунды, ринулся в погоню. Он бежал вперед, преследуя силуэт, и ничего в целом мире не было прекраснее. Его кровь бурлила и закипала, разгоняясь по венам с невероятной скоростью. О, это невероятное чувство, этот пленительный, дурманящий аромат Охоты! В эту секунду он слился с лесом, переплелся с дикой чащей в едином сладостном порыве, и никогда, никогда прежде не ощущал себя таким живым! Он слышал дыхание леса, чувствовал биение его сердца и знал все, что происходит под этими густыми желто-алыми стенами. Каждый лист, каждая веточка были волосками на его теле, и ничто не могло укрыться от его взора. Он знал — у добычи нет никаких шансов. Он выследит ее, догонит и настигнет. Сладостное предвкушение близкого успеха возбудило еще больше, и он с утроенной силой помчался вперед. Тропинка петляла и заворачивала, но ничто не могло служить ему помехой. Играючи, без какого бы то ни было труда, он преодолевал препятствия и, наконец, лес плавно расступился, любезно приглашая его к завершающему акту пьесы.

Его взору открылась небольшая поляна, устланная густым ковром желто-красных листьев. Добыча замерла на противоположном конце. Впереди оказался тупик. Ловушка захлопнулась. Некуда больше бежать, незачем больше скрываться. Он остановился в великодушном ожидании, позволяя себе смаковать каждый миг предвкушаемого триумфа. Это не продлится долго. Еще чуть-чуть, и он одержит верх. Фигура, за которой он гнался, приобрела человеческие очертания. Теперь он видел, что перед ним стоял рослый воин, чье тело отмечали