— Хохлов?

— Хохлов!

— Тогда выходи!

Отец встал, и на деревянных ногах направился к выходу. Следом за ним из дома высыпала и вся его семья. Отца отвели за угол и на глазах у жены и детей расстреляли без всякого суда и следствия. Оставшейся без кормильца семье в то голодное и неспокойное время пришлось очень нелегко. Вот так Настя и оказалась у тетки в Москве. К счастью, ей удалось довольно быстро устроиться на работу в больницу.

Выслушав этот рассказ, Иван, как ни странно, даже испытал некоторое чувство облегчения. Как выяснилось, они с Настей оказались в некотором роде родственными душами. Чтобы успокоить девушку и вернуть ее былое расположение, он без утайки рассказал ей все о своем прошлом:

— Знаешь, я ведь и сам отнюдь не в восторге от советской власти. Так что я тебя хорошо понимаю. А в ОГПУ я попал по чистой случайности. Ничем особо страшным я там не занимаюсь, не переживай.

Впервые за время последнего разговора Настя улыбнулась:

— Мы незаметно перешли на «ты». Это получилось как-то само собой. Давай так и дальше продолжать.

— Конечно, давай! Кстати, еще не поздно, вечер в самом разгаре, предлагаю продолжить наш так некстати прерванный ужин. Обратно возвращаться не будем, плохая примета. Здесь неподалеку, имеется еще несколько кафе и ресторанчиков, можно заглянуть в один из них.

Перейдя на другую сторону Большой Дмитровки, молодые люди нашли уютный погребок, вход в который освещали два ярких электрических фонаря, стилизованных под старину. Внутрь погребка можно было попасть по довольно крутым ступенькам витой лестницы, одолев которые, посетители оказывались в неком обширном пространстве, заполненном покоем и полумраком. Иван заказал бутылку мятного ликера, коробку шоколадных конфет и несколько бисквитных пирожных для своей спутницы. На этот раз ужин прошел без происшествий. Уже поздно вечером Иван проводил Настю до ее дома на Маросейке, а затем по Старосадскому переулку отправился к себе домой…

* * *

На следующее утро Иван позволил себе отоспаться вволю. Настя на целые сутки заступила на дежурство в больнице, а у него самого особых дел как раз не было. С утра он полистал старые книги и журналы, а потом без особой цели прогулялся по городу. Когда он ближе к обеду вернулся домой, мать сообщила ему, что звонили со службы, и просили его завтра явиться к десяти часам утра на Кузнецкий Мост.

У Ивана невольно екнуло сердце. «Ну, вот, кажется, началось?», — подумал он. С затаенной грустью он оглядел родные стены. Впервые ему в голову пришла мысль, что он вполне их может больше никогда и не увидеть. Кто его знает, что на самом деле задумал Бокий. В принципе от таких людей можно ожидать чего угодно. Ясно было только одно — его втянули в очень опасные игры с непредсказуемым для него результатом. Но, с другой стороны, если разобраться, то иного выхода у него ведь просто и не было.

Иван постарался успокоить себя тем, что, может быть, в конечном итоге вся эта история завершится вполне благополучно. На мгновение у него даже промелькнула тщеславная мысль, что в будущих учебниках истории о нем, возможно, напишут как о человеке, изменившем ход истории. Впрочем, если теории товарища Бокия верны, то об этом просто никто никогда не узнает. За подобными размышлениями у молодого чекиста прошли остаток дня и не очень спокойная ночь.

На следующее утро, ровно в десять часов, Иван вошел в приемную Бокия. Уже знакомый ему немногословный человек в военной форме без знаков различия коротко бросил ему:

— Глеб Иванович ждет Вас! Проходите!

С момента его последнего визита в кабинете Бокия ровным счетом ничего не изменилось. Все также висел на вешалке старый плащ, а его хозяин сидел во главе все того же длинного стола под портретом Ленина в простой деревянной рамке. Можно было подумать, что за все это время он отсюда так никуда и не выходил. Не протягивая руки, Бокий поприветствовал посетителя:

— Здравствуйте, Иван Антонович! Рад Вас видеть! Садитесь!

— Спасибо!

— Я вот для чего позволил себе Вас побеспокоить. Готовы все Ваши документы. До Парижа поедете по советскому дипломатическому паспорту, а там получите самый настоящий «нансеновский» паспорт, который имеют все эмигранты, покинувшие пределы России после революции и официально получившие статус беженца. Именно в таком качестве Вы и проделаете весь дальнейший путь, а «нансеновский» паспорт позволяет беспрепятственно путешествовать чуть ли не по всему миру. Мол, человек в поисках лучшей доли решил перебраться в другую страну. История для наших дней вполне типичная, так что подобная легенда не вызовет ни у кого подозрений.

Теперь о самом главном. Вы отправляетесь в путь по следам экспедиции Фосетта через три дня. Вы должны повторить весь ее путь в точности, только в Британию не надо заезжать, это может привлечь к Вашей персоне излишнее внимание, и сорвать всю операцию в самом начале. Если в Париже встретите кого-либо из прежних знакомых, и они настойчиво начнут интересоваться Вашими делами, скажите, что судьба занесла Вас в Бразилию, и все эти годы Вы жили там, работали на кофейной плантации в одном из отдаленных районов этой страны. Даже если кому-нибудь очень захочется перепроверить данный факт, то он все равно не сможет этого сделать. Но в любом случае, в Париже долго не задерживайтесь, сразу же отправляйтесь в Гавр, где на Ваше имя уже заказан билет на пароход до Нью-Йорка. Вот оттуда и начнете свое путешествие по следам Фосетта. В Рио-де-Жанейро в «The Royal Bank of Canada» на Ваше имя открыт счет. Часть денег снимите сразу, а остальные переведете частями на счета в различные банки по основным пунктам дальнейшего следования, Думаю, что никаких проблем с финансами у Вас возникнуть не должно. Родным и знакомым скажите, что отправляетесь в длительную командировку на Дальний Восток, и чтобы они раньше, чем через полтора — два года Вас обратно не ждали…

Бокий продолжал еще что-то говорить с важным и серьезным видом, но Иван его уже почти не слышал. Значит, у него осталось всего три дня, а затем он может исчезнуть навсегда или, по крайней мере, на долгие годы, как этот самый Фосетт.

К действительности его опять вернул голос Бокия:

— Ну, вот, собственно говоря, и все. Все детали за оставшиеся до отъезда дни еще раз проработайте с Барченко, он в курсе всех наших дел. Подождите его в кабинете № 7, он вскоре должен туда подойти. Вплоть до определенного пункта в Бразилии Вас везде будут сопровождать наши люди, они Вам окажут всю возможную помощь, а в случае необходимости и прикроют. Дальше, к сожалению, придется полагаться только на собственные силы. Сами понимаете, операция строго секретная, и мы просто не имеем права вовлекать в нее широкий круг лиц.

На прощание Бокий с совершенно бесцветной интонацией добавил:

— Всего хорошего! Желаю успеха!

— До свидания!

Выйдя из приемной Бокия, Иван отыскал кабинет № 7, который оказался совершенно пустым, если не считать одиноко стоявшего возле окна письменного стола. Минут через десять дверь без стука отворилась, и в кабинет вошел Барченко. С собой он принес пухлый портфель, из которого он извлек несколько таких же пухлых папок с разнообразными материалами по Бразилии. Затем началась кропотливая работа. Раз за разом они обговаривали все детали предстоящей операции. Информации оказалось так много, что приходилось трудиться по двенадцать часов в день, лишь поздно вечером Иван возвращался домой. Оставшиеся до отъезда дни пролетели незаметно.