– Нет, твоя Родина давно назвала тебя изменником, как только ты попал в плен! Тебе нет возврата назад! Твой побег убил бы не только тебя, но и твою семью!

– Что заставило тебя прийти ко мне в поле? – чуть успокоившись, спросил Григорий.

– Я испугалась, что тебя расстреляют за попытку бежать!

– Матильда, откуда ты знаешь, что я хочу бежать?

– Мне донёс один из русских. Он хотел особой благодарности от меня. Об этом знает управляющий, но я его предупредила, чтобы он молчал. Но что делать с тем русским?

– Ты это мне хотела сказать, когда так спешила сюда?

– Да, Гриша, и ещё, я давно, ещё с нашей первой встречи, поняла, что полюбила тебя. А теперь будь что будет! – с волнением говорила она.

– Спасибо тебе, meine Herrin! Mein Herz! Meine Liebe! А про русского успокойся. Я сам с ним разберусь!

Уже на небе появились первые звёзды, а они всё стояли и, перебивая друг друга, говорили и говорили. Время остановилось. Душа заполнялась пьянящей юностью и жаром первой любви. Григорию казалось, что он вернулся в те, уже далёкие годы, на своё единственное свидание с любимой. Сейчас он встретил её, которую уже давно искал и мечтал увидеть. И вот она сейчас рядом с ним.

Матильда очнулась первой.

– Гришенька, мне пора возвращаться, да и тебя потеряют. Завтра здесь же встретимся с тобой! – произнесла она и одарила Григория нежным, любящим взглядом. – До свиданья, мой дорогой!

Подняв упавший шарф, она пошла к дому. Григорий немного постоял, успокоившись, тоже медленно побрёл к жилью.

* * *

Долго не спалось. Григорий впервые столкнулся с предательством соотечественника. Ведь ни в китайском плену, ни на германской войне, в мучительном немецком плену, он не сталкивался с предательством. Считал, что этот унизительный и подлый поступок – единственный среди соотечественников. Сколько раз он видел героические, самоотверженные поступки русских солдат, подлости и предательства не мог предположить. Он хуже, чем враг! Ему хотелось немедленно растерзать предателя!

Утром, как только начались работы, он подошёл к Маркелу, так звали этого холуя.

– Ну что, за сколько сребреников ты меня оценил? – раздражённо обратился он к работнику.

– Что ты, что ты, Григорий Самсонович, ты это о чём? Я тебя никому ни в чём не предавал и не продавал! – трусливо и заискивающе ответил тот.

– Я всё знаю! Почему ты решил, что я собирался бежать? – продолжал допрос Григорий.

– Я наблюдал за тобой. Видел, что ты припасы продуктовые делаешь, карту взял у молодого господина.

– Ну ты и гад! Так прямо и задушил бы и душа не дрогнула! Да свою жизнь подставлять под пулю из-за тебя, гада, не хочу. Но если пикнешь кому – убью и глазом не моргну! Понял, сволочь?

– Да, да, Григорий Самсонович, я всё понял! Да я ничего и не видел, так, что-то показалось, но я, видно, ошибся! – лебезя перед Григорием, оправдывался Маркел.

– Гляди у меня! Глаз с тебя не спущу! Пошёл, холуй, работать! Arbeiten! Arbeiten!

Григорий быстро пошёл прочь, боясь, что нервы не выдержат, и он что-нибудь сделает с предателем!

Получив урок, Григорий стал более внимательно следить за соотечественниками. Как знать, может, ещё такая же сволочь завелась. Плохо думать обо всех не хотелось. Григорий видел, как более сытная жизнь в Австрии не в лучшую сторону начинает менять людей.

Заканчивался 1916 год. О России ничего не было слышно. Война для Австрии приобретала всё более драматический масштаб, войска отступали, несли большие потери, мобилизация мужского населения обретала тотальный характер.

* * *

Для воюющих сторон разрушительные последствия военных действий усилили революционные процессы во многих европейских государствах, в том числе и в России. Захлестнув страны – участницы Первой мировой войны, революционная стихия ставила под угрозу самые сильные европейские монархии.

Особенно это чувствовалось на фронте. Братание противников на огневых рубежах Восточного фронта принимало всё более массовый характер. Сибирские полки активно вливались в этот процесс. С 1916 года с русской стороны в братании участвовали сотни полков. 55-й Сибирский полк условился с германцами «жить в дружбе», без предупреждения не тревожить друг друга, не стрелять и не брать пленных. Стрелки полка ходили не на разведку, а в гости, и не ночью, а днём. От встречавших их немцев они получали папиросы, коньяк, сами носили тоже гостинцы. Процветала меновая торговля.

Анисим Самсонович в письмах к Евдокии и к брату Калине Самсоновичу описывал, как в канун Пасхи, которая совпала с пасхальными праздниками у противника, стрелки стали повсеместно брататься с врагом. Взаимное христосование, веселье доходило до приглашения противника в своё боевое расположение. Анисим удивлялся этому, плохо понимая происходящее. Состояние армии менялось, дисциплина, боеспособность частей падали, вместо наступательных операций полки переходили к окопной позиционной войне. Офицеры как ни пытались, не могли повлиять на поведение солдат. Большевистские агитаторы, другие революционеры прочно «прописались» в окопах. Анисим никогда представить себе не мог, чтобы кто-то мог так открыто агитировать за свержение царя, за прекращение войны и развитие мировой революции. Это претило его убеждениям в несокрушимости Российской империи, вере в Бога и царя. Он тщетно пытался разобраться в причинах, которые побудили отчаянных сибиряков, хороших и проверенных солдат, так круто повернуть против власти. Одно он понял: люди устали от продолжающейся войны. В письмах, приходящих из дома, сообщалось, что крестьянские хозяйства повсеместно приходят в упадок, торговые дела расстраиваются, посевы и урожаи сокращаются. Такие же письма он получал от Евдокии. Она сообщала, что становилось всё труднее и труднее Калине Самсоновичу справляться с хозяйствами воевавших братьев. Из одного из писем Анисим узнал о гибели брата Григория. «Расейские», в отличие от сибирских полков, были настроены более революционно. Если сибиряки хотели быстрее вернуться домой, к своим хозяйствам, то многие «расейские» поддерживали агитаторов, призывавших «повернуть штыки против самодержавия».

После грянувшей Февральской революции 1917 года в России дезертирство, т. е. самостоятельное оставление боевых позиций, стало среди солдат массовым явлением. На многих фронтах в окопах некому было держать оборону. Крестьянская армия оказалась полностью деморализованной. В частях были созданы солдатские комитеты, которые нарушали принцип единоначалия в войсках, приводили к актам кровавой расправы над офицерами. Германские войска перешли в наступление. В условиях фактического разложения русской армии попытки Временного правительства призвать к активным военным действиям не имели успеха. Произошедшая вскоре новая, Октябрьская революция, учитывая небоеспособность армии и дезертирство солдат домой, к «дележу земли», вынудила большевиков 21 ноября 1917 года начать мирные переговоры с противником. Переговоры начались 3 декабря в Брест-Литовске. После неоднократных срывов переговорного процесса, в условиях массового дезертирства солдат с Восточного фронта и возобновления наступления германских войск, договор был подписан 3 марта 1918 года.