От удивления Сайерс слегка дернул головой.

– В самом деле, сэр? – Он глянул на Легата, который тут же опустил взгляд на свои ботинки, полный облегчения.

– Как полагаю, собираться нужно из расчета на пребывание в течение трех суток. Немцы предоставят места в гостинице. Вторым самолетом полетят два детектива для охраны ПМ, доктор премьера и две девушки из Садовой комнаты. Каждый самолет рассчитан на четырнадцать пассажиров, поэтому, если один сломается, всех можно будет разместить на другом.

Сайерс поднял руку:

– Я ценю эту честь, сэр, но не лучше ли послать Хью? Его немецкий раз в десять лучше моего.

– Таково мое решение. Легат останется здесь вместе с мисс Уотсон и будет заниматься почтой. Нам надо разослать ответы на поздравительные телеграммы от глав почти всех государств мира, не говоря уже про тысячи писем от представителей общественности. Если не примемся за работу сразу, то нас скоро накроет с головой. Договорились? – Он обвел шеренгу взором. – Вот и хорошо. Всем спасибо. До встречи завтра утром.

Едва оказавшись в коридоре, Сайерс кивком пригласил Легата зайти к нему в кабинет.

– Мне очень жаль, Хью. Это все жутко нелепо.

– В самом деле, не стоит переживать. Вы старше меня.

– Верно, но вы знаток Германии! Черт побери, да вы были в Вене, когда я все еще торчал в Министерстве по делам доминионов!

– Честное слово, все хорошо. – Легат был так тронут его заботой, что испытывал желание облегчить ношу. – Если уж начистоту, только между нами, я даже рад, что не еду.

– Да почему, скажите бога ради, вы не хотите лететь? Как упустить шанс увидеть Гитлера во плоти? Будет что рассказать внукам.

– Вообще-то, у меня этот шанс уже был: я видел Гитлера во плоти. В Мюнхене, кстати сказать, за полгода до его прихода к власти. И смею вас уверить, одного раза вполне достаточно.

– Вы об этом никогда не рассказывали. Как это произошло? Вы побывали на сходке нацистов?

– Нет, выступления его не слышал. – Легат вдруг пожалел, что поднял эту тему, но Сайерс так настойчиво просил подробностей, как будто для него это был вопрос жизни и смерти. – Дело было на улице – возле дома, где размещалась его квартира, если быть точным. И закончилось все тем, что его коричневорубашечники разогнали нас.

Хью на миг зажмурился, как всякий раз, когда вспоминал об этом случае.

– Я только что выпустился из Оксфорда, поэтому молодость может, наверное, послужить мне извинением. Кстати, насладитесь Мюнхеном – если у вас, конечно, будет возможность посмотреть на город.

Он выскочил в коридор.

– Спасибо, Хью! – крикнул Сайерс ему вдогонку. – Я передам от вас привет фюреру!

Вернувшись в своей кабинет, Легат застал мисс Уотсон надевающей свой плащ, чтобы идти домой. Никто не знал, где она живет. Легат предполагал, что его коллега одинока, но женщина отметала все попытки расспросов.

– А, вот и вы наконец! – раздраженно сказала она. – Я вам уже записку собралась писать. Секретарь Кадогана заходил. Сэр Александр немедленно хочет вас видеть.

При свете прожекторов рабочие укладывали мешки с песком у входа в Министерство иностранных дел. Легата эта картина слегка возмутила: явно никто не озаботился сообщить Министерству труда, что Судетский кризис вроде как преодолен.

В приемной Кадогана было пусто, дверь в святая святых внутреннего кабинета оказалась слегка приоткрыта. Когда Легат постучал, навстречу ему вышел постоянный заместитель министра собственной персоной, с сигаретой в зубах.

– А, Легат. Входите.

Внутри он был не один. На диване в дальнем углу похожего на пещеру кабинета сидел мужчина лет пятидесяти, угрюмый, элегантный, с густыми усами и глубоко посаженными темными глазами.

– Это полковник Мензис. – Это имя Кадоган произнес на шотландский лад: «Мингис». – Я попросил его просмотреть документы, которые вы принесли вчера вечером. Да вы присаживайтесь.

«Полковник, который ходит по Уайтхоллу в костюме с Сэвил-роу», – подумал Хью. Это может означать только секретную разведывательную службу.

Кресло было под стать дивану: жесткое, коричневое, затертое, исключительно неудобное. Кадоган устроился в другом таком же. Протянув руку, щелкнул выключателем украшенного бахромой торшера, который, судя по виду, был позаимствован в замке какого-то шотландского барона. Угол кабинета залил тусклый желтоватый свет.

– Вам слово, полковник.

На низком столике перед Мензисом лежала толстая желто-коричневая папка. Открыв ее, он извлек документ, который Легат вчера нашел у себя под дверью.

– Для начала отметим, что бумага подлинная, насколько мы можем судить. – У полковника была располагающая манера говорить, свойственная выпускникам Итона, что сразу заставило Легата насторожиться. – Ее содержание вполне сходится со сведениями, которые мы получали от различных представителей германской оппозиции с начала лета. Однако это первый случай, когда они предоставили нам настоящие письменные свидетельства. Насколько я понял из разговора с Алексом, вы понятия не имеете, кто передал вам этот документ?

– Совершенно верно.

– Что ж, надо заметить, что мы имеем дело с весьма разобщенной группой. Горстка дипломатов, пара землевладельцев, промышленник. Одна их половина даже не догадывается о существовании другой половины. Единственное, в чем все они сходятся, – это в своем ожидании, что Британская империя вступит в войну с целью вернуть на престол кайзера или кого-нибудь из его семьи. А это, учитывая, что менее двадцати лет тому назад мы потеряли почти миллион человек, чтобы избавиться от мерзавца, граничит с политической наивностью, если мягко выразиться. Оппозиционеры утверждают, что у них есть поддержка в армии, но, говоря откровенно, у нас есть большие сомнения на этот счет. Разве что несколько разочарованных пруссаков из генералитета. А вот ваш парень, напротив, обещает стать чем-то более интересным.

– Мой парень?

Полковник заглянул в папку.

– Насколько понимаю, имя Пауль фон Хартманн вы слышите не в первый раз?

Ну вот оно и случилось. Досье выглядело пугающе пухлым. Смысла отпираться не было.

– Да, разумеется, – сказал Хью. – Мы вместе учились в Бэллиоле. Он был стипендиатом Родса[18]. Так вы полагаете, документ передал он?

– Скорее послал, чем передал. Он находится в Германии. Когда вы в последний раз с ним виделись?

Легат притворился, будто вспоминает.

– Шесть лет назад. Летом тридцать второго.

– И с тех пор не имели никаких контактов?